До сих пор

«Не волнуйтесь, — заверил я его, — я не собираюсь двигаться». Двигаться? Я даже не был уверен, стоит ли глубоко дышать. Задумка была такова, что вертолет будет медленно подниматься к вершине ледника и внезапно тут появится человек — единственное живое существо во всем этом обширном море снега. Это была отличная идея — до тех пор, пока вертолет не улетел и не оставил меня там одного. Никогда в жизни я не чувствовал такого одиночества. И это чувство было абсолютно необъяснимо. Я напоминал себе, что скоро вертолет вернется, и заберет меня отсюда, и я буду со своими друзьями, и мы спустимся в деревню, и будем есть, пить, смеяться и радоваться тому, какие чудесные кадры мы отсняли. Но когда я посмотрел вниз, то увидел, что вертолет оставил на снегу два глубоких следа от посадочных подножек, что, несомненно, испортит нам все кадры. Мне бы передвинуться хотя бы на несколько футов, решил я.

Я переступал по нескольку дюймов за раз — маленькие, осторожные шажки — проверяя снег до того, как перенести центр тяжести. Потребовалось как минимум десять минут, чтобы подвинуться на двадцать футов.

И вот именно так я чувствовал себя, идя по площадке во время съемок эпизода «Студии Один».

Это было необычное время, мы создавали телепередачи еженедельно. Единственное правило — что нет никаких правил, ты можешь делать всё, лишь бы это сходило с рук. Большинство телестудий были преобразованными театрами, и кроме того, мы много снимали и на городских улицах. Это походило на действия по инстинкту, а не по инструкциям. У нас не было трейлеров, мы меняли костюмы в туалетах ресторанов и даже телефонных будках. Мы мёрзли зимой и парились летом. Каких только проблем у нас не было! Например, я снимался в «Студии Один»; съемки проходили на центральной улице города и по сценарию требовалось, чтобы я натолкнулся на кое-кого, потом у нас с ним завяжется драка, в итоге он упадет, разобьёт голову и умрёт. Тогда не было таких вещей, как разрешение на перекрытие улиц; у тебя есть камера, выходи на улицу и снимай сцену, используя имеющийся свет. Было важно снимать прохожих только со спины, чтобы продюсерам потом не пришлось подписывать с ними контракты, поэтому основное время нам приходилось идти против потока. И вот я налетаю на другого актера, начинаю драку и внезапно чувствую, как люди хватают меня и пытаются нас разнять. Что я мог им сказать? Мы дерёмся не по-настоящему, но только, пожалуйста, дайте мне убить его?

Еженедельно я работал с такими легендарными личностями, как Альфред Хитчкок, Ли Джей Кобб, Реймонд Мэсси, Ральф Беллами и даже Билли Барти, а также и с талантливыми молодыми актерами, чья карьера только начиналась. Среди них были Ли Марвин, Джек Клагман, Пол Ньюман и Стив Маккуин. Я работал со Стивом Маккуином в классической юридической драме под названием «Защитники» для «Студии Один». Ральф Беллами и я играли отца и сына, адвокатов, защищающих в суде Маккуина, обвиненного в убийстве. Под конец я использовал некий судебный трюк, одурачив единственного свидетеля, подсадив двойника Маккуина в секцию для зрителей, чем и позволил ему уйти от наказания — к великой гордости моего отца. Я помню, что смотрел на Маккуина и думал: ну и ну! он вообще ничего не делает. Невнятно бормочет там чего-то; и только позже я понял, как прекрасно он умеет ничего не делать. Это был какой-то особый внутренний язык, что даже камера, казалось, подняла свои любопытные глаза. Из кажущегося нечегонеделания он сотворил уникальную форму реальности.

Шоу так хорошо приняли, что Си-Би-Эс решила развить его в сериал, предложив главные роли мне и Беллами. Мы оба отказались. Я был слишком сообразительным, чтобы попасться в эту ловушку. Серьезные актеры не снимаются в телесериалах. И вместо нас там сыграли Э.Г. Маршалл и Роберт Рид. Сериал теперь считается одной из лучших судебных драм в истории ТВ. Среди молодых актеров, принявших в нем участие, были Роберт Редфорд, Дастин Хоффман, Джин Хэкман, Джеймс Эрл Джонс, Мартин Шин и Оззи Дэвис.

Кроме того, я отклонил и ряд рекламных предложений, по той же причине: серьезный актер не снимается в рекламе. Я не мог представить, чтобы зрители приняли актера в драматической роли после того, как увидят его продающим сигареты или стиральный порошок. Серьезный актер не должен переходить черту. Я был твёрд, как скала, я не буду продавать стиральный порошок.