Добрые инквизиторы. Власть против свободы мысли

Это привлекательный довод, в котором есть здравое зерно; но в нем таятся и опасности. Люди, которые жалуются, что досаждающая им критика разрушает «стандарты сообщества», обычно исходят из коварной предпосылки: будто бы они знают, что думает сообщество, и это примерно то же самое, что думают они сами. Такие люди — либо представители большинства, возражающие против мнения меньшинства, либо элитисты, не согласные с мнением большинства. В любом случае непонятно, почему они берут на себя право управлять дискуссией от имени всего сообщества.

Ведь, как можно себе представить, сообщества не имеют мнений и не высказывают свои точки зрения. Все это делают отдельные люди. Великое открытие либеральной науки заключалось в том, что в каждом сообществе существует большое разнообразие мнений, и это разнообразие порождает дискуссии, которые двигают знание вперед. В рамках либеральной науки сообщество узнает собственную точку зрения благодаря критике — но при этом члены сообщества никогда не думают одинаково. Если бы было иначе, то не было бы никакого интеллектуального прогресса.

А что же делать с чудаками и безответственными подстрекателями? Разве, давая этим людям свободу, либеральная наука не поощряет вербальное насилие и распространение вредоносных лозунгов? Скорее нет. В научной игре функционирует тихий, но безотказный механизм маргинализации. Хотя правила игры не позволяют большинству подавлять альтернативные мнения, они дают ему полное право их игнорировать. Безответственных людей, которые распространяют мнения, но не хотят их проверять либо не соглашаются с результатами проверки, считают сумасбродами и нахалами. Тех, кто говорит, что холокоста не было, вытесняют на обочину. Либеральная наука стремится помешать этим людям, превращая их в маргиналов.

Поэтому я думаю, что в согласии с ценностями защитников сообщества механизм либеральной науки как раз хорошо справляется с задачей поддерживать мирное существование разнородного сообщества, при этом систематично удерживая безответственных крикунов в стороне, там, где им и следует находиться.

Но разрушается ли сообщество этикой либеральной науки? Защитники общественных стандартов правы, когда говорят, что наука не может существовать без сообщества. Но они не правы, если думают, что ей нужно сообщество людей с одинаковыми мнениями. Сообщество либеральной науки основано на согласии по поводу правил: взаимного обязательства проверять и быть открытыми для проверки.

Теоретически могут быть основания волноваться, что общество критиков подорвет собственные основы, чересчур терпимо относясь к безумию и закритиковав себя до смерти. Однако спустя несколько сотен лет безумия и критики то с одной, то с другой стороны мы видим, что сообщество либеральной науки пережило всех своих оппонентов. Более того, от критики самого себя оно стало только сильнее. Пережило оно и миллионы чудаков и злопыхателей. Самое главное остается неизменным: это либеральное сообщество проверяющих; и при этом оно не сокращается, а растет. То же можно сказать о демократическом и капиталистическом сообществах. Таким образом, точка зрения, согласно которой либерализм мешает собственному сообществу, по всем параметрам оказывается ошибочной.

И все же, все же. В аргументах защитников сообщества остается что-то, что не дает покоя. Что именно? Мне кажется, один знакомый профессор уловил это в нашей с ним переписке:

Судя по моим разговорам с радикальными левыми, их основная движущая сила — это чувство беспомощности. Вокруг происходит столько плохого, и они ничего не могут сделать. У профессоров в университетах есть хоть какая-то власть. Сколь бы тщетными ни выглядели такие меры, но мы можем распространить правила, по которым студенты и коллеги должны относиться друг к другу с уважением. Но, кстати, я не почувствовал, чтобы эти люди имели какие-то предубеждения, особенно мои студенты. Они понимают сложность своей ситуации. «Но если мы даже этого не можем сделать, то что мы можем?» Хороший вопрос.