Добрые инквизиторы. Власть против свободы мысли

Дисциплина не менее важна, чем вольность, но нельзя забывать о том, какую именно дисциплину мы имеем в виду. В феврале 1990 года в Университете Индианы-Пердью в Индианаполисе был уволен преподаватель из-за того, что он сказал студентам курса по Западной цивилизации: «Ревизионистам кажется, что это [холокост] полная ерунда». Конечно, некоторым и правда так кажется. А некоторым кажется, что высадки американцев на Луну — это пропагандистская выдумка, инсценированная правительством США. Но лектор представил студентам точку зрения тех, кто отрицает холокост, некритично — так, как будто она уже прошла проверку. Якобы нацисты «не помещали людей в газовые камеры», фотографии сваленных в груду человеческих тел — подделка, «вся эта история рассыпалась бы, если бы Израиль не получал благодаря ей кучу денег» и т. д.^{11} Сложно придумать что-то более оскорбительное для евреев, которые, конечно, были в ярости. Один еврейский общественный деятель назвал лекцию «кощунством не только по отношению к памяти тех, кто погиб в гитлеровских лагерях смерти, но и по отношению к тем, кто выжил»^{12}. Что делать в таких случаях? Ответ (я думаю) такой: есть правильное и неправильное основания для того, чтобы отстранить этого человека от преподавания истории. Неправильное: его лекция оскорбила евреев. Никто не имеет права на защиту от кощунства — ни евреи, ни мусульмане, ни этнические меньшинства, ни я, ни вы. Правильное же основание заключается в следующем: в качестве знания он преподавал гипотезу, которая была опровергнута настолько убедительно, насколько это вообще возможно. Его следует рассматривать не как человека с непопулярным мнением (он действительно им является, но имеет на это полное право), а скорее как преподавателя, рассказывающего студентам небылицы: как если бы он объяснял первокурсникам-биологам, что эволюция — это выдумка атеистов, или первокурсникам-астрономам, что Тельцы должны играть в лотерею, когда Венера находится в Близнецах. Причем я вполне признаю, что на практике часто бывает сложно разобраться, что опровергнуто, а что просто слишком оскорбительно: об этом придется дискутировать. Но самое главное — не отступать от принципов: в либеральном обществе обижать и ошибаться — это разные вещи, и их никогда не следует путать.

Поэтому, когда кто-то говорит, что он оскорблен, нормальный ответ должен быть таким: «Ты можешь мне не нравиться, но я не буду заставлять тебя молчать. Однако я ни в малейшей степени не обязан серьезно относиться к тому, что ты говоришь, или даже слушать тебя, пока ты не позволишь мне и другим людям критически разобрать твое мнение и не постараешься смириться с результатами».

А что же делать с людьми, которые придерживаются глупых или оскорбительных мнений, но не хотят испытывать их публичной проверкой? Просто игнорировать их. Молчание — самое эффективное оружие науки. Любой писатель и ученый скажет вам: пусть лучше тебя критикуют, чем игнорируют. Если кто-то считает, что холокоста не было, зачем льстить ему вниманием? В мире живет масса людей с примитивными или одиозными представлениями и возможностью их транслировать. Так будет всегда. И одно из великих открытий либеральной науки состоит в следующем: при условии, что эти люди не могут совершать насилие, лучшая стратегия — просто маргинализировать их до тех пор, пока они не согласятся представить свою точку зрения на суд публики для надлежащей проверки. Когда их игнорируют, они теряют возможность транслировать свои идеи.

И что мы должны предпринять, чтобы успокоить чувства оскорбленных людей, чтобы компенсировать им моральный ущерб и наказать мучителей? Одно и только одно: абсолютно ничего. Вообще.