Добрые инквизиторы. Власть против свободы мысли

Конечно, приравнивать критику к насилию начали не вчера. Но я не могу отделаться от ощущения, что в последнее время этим стали заниматься чаще. Например, стало обычным делом на голубом глазу называть тех, кто критикует Японию, японофобами[79]. Люди делают это без раздумий — по обе стороны Тихого океана. Когда я был в Японии, я выступал с лекциями, пытаясь показать, что критика — это не насилие, насилие — это когда бросают бомбы, и что если мы подавляем первое, то получим больше второго. Пожалуйста, призывал я, давайте перестанем говорить о японофобах и американофобах. Я обнаружил, что мало кто из японцев вообще когда-либо задумывался о том, что неприятная критика может быть скорее благом, чем злом; да и, осмелюсь сказать, мало кто из американцев тоже. В любом случае, идет ли речь о расовых проблемах или о Японии, попытка приравнять критику к насилию — это не более чем попытка заткнуть рот людям, с которыми вы не согласны, и лишить их высказывания легитимности. Результат предсказуем: японофобы наносят ответный удар, называя своих оппонентов японофилами, «агентами влияния», работающими на интересы Японии, а не Америки. И вот уже вся дискуссия отравлена, и никому от этого нет никакой пользы.

Стоп. Хватит. Пришло время провести переоценку ценностей и принять решение. Пришло время оглядеться по сторонам, прийти в себя и твердо отстаивать следующие принципы.

Никто не обладает правом завершать какую-либо дискуссию, претендовать на особый контроль над этой дискуссией или на освобождение от участия в ней. Никто ни при каких обстоятельствах не может быть свободен от какой бы то ни было критики, даже самой неприятной.

Никто не может быть наказан за убеждения или высказываемые мнения, потому что неправильно думать — не преступление.

Критика, какой бы неприятной она ни была, — это не насилие. Сами понятия «ранящих слов» и «словесной травли» следует отвергнуть и сдать в утиль. Исключения составляют случаи, когда кто-то подстрекает к насильственным действиям или вандализму или угрожает ими.

Люди, заявляющие, что их оскорбили словами, не должны ожидать ничего в качестве компенсации. В противном случае, как только они увидят, что могут что-то получить за свою оскорбленность, они станут профессиональными оскорбляющимися.

Мы должны проявлять чуткость не только к чувствам других людей, но и к нашему долгу перед либеральной наукой: а именно, к обязанности терпеть критику — и да, оскорбления — в любой момент и с любой стороны. У нас есть позитивная моральная обязанность быть толстокожими. И когда нас оскорбляют — а это неизбежно будет происходить, — мы должны довольствоваться ответной критикой или презрением и воздерживаться от требований наказать обидчика или добиться от него возмещения вреда.

Если вы не хотите брать на себя эту обязанность, если вы настаиваете на том, чтобы людей, имеющих или высказывающих «оскорбительные» мнения, наказывали (вместо того чтобы объяснять им, почему они неправы, или просто их игнорировать), то вы не имеете морального права пользоваться теми успехами в делах достижения мира, свободы и решения проблем, которые способна обеспечить только либеральная наука; более того, вы ставите все эти преимущества под угрозу.

Поэтому, когда оскорбленные люди тратят энергию на то, чтобы заставить кого-то замолчать, отстранить от дел или уволить с работы (вместо того чтобы попытаться показать человеку, что он неправ, или постараться стать непроницаемым), мы должны взять в привычку говорить им: пора взрослеть. Вот и все. И не исполнять никаких требований, не определять наказаний.

Публичная проверка каждым каждого с помощью критики и вопросов, проводимая на конкурентной основе с согласия всех, — это единственный легитимный способ решить, кто прав. Нам ведь нет нужды извиняться за особый статус демократии и капитализма в нашем обществе — и точно так же не стоит извиняться за гегемонию либеральной науки, хотя многие люди предпочитают другие системы и требуют для них как минимум равных прав.

Никогда и ни в коей мере нельзя идти на поводу у тех, кто хочет, чтобы их идеи преподавались в учебных заведениях наравне с другими или чтобы к ним проявляли особое отношение, каким бы сильным ни было политическое недовольство этих людей. Если вас притесняли, это не значит, что вы что-то знаете.

Мы не должны говорить креационистам, последователям христианской науки и всем остальным, что они «идиоты»; не надо называть их плохими словами. Вместо этого следует говорить: «Вы используете нелиберальный метод принятия решений о том, что есть истина; если он будет широко принят, то на место мирной и продуктивной науки придут политическая смута и авторитарный контроль».