Доктор Торн

– О, разумеется. Если чувствует себя здоровым и не хочет меня видеть, тогда и говорить не о чем. Но если вдруг произойдет рецидив, то ввиду ценности моего времени пусть пошлет за кем-нибудь другим. Позвольте проститься, мадам. Если не возражаете, позвоню, чтобы подали мой экипаж… то есть дилижанс.

– Право, доктор, возьмите деньги. Вы должны взять деньги, непременно, – попыталась убедить леди Скатчерд, глубоко переживая, что непростительное своеволие супруга заставило доктора приехать на почтовых лошадях из самого Барчестера, потратив личное время и личные деньги.

– Нет, мадам, ни за что. Даже думать не хочу. Уверен, что в следующий раз сэр Роджер поступит иначе. Деньги ничего не решают, честное слово.

– Но как же без денег, доктор! – взмолилась хозяйка. – Прошу, возьмите! Вы должны взять!

Стремясь освободиться хотя бы от финансового долга перед доктором, огорченная леди Скатчерд подошла совсем близко, чтобы вложить гонорар в руку.

– Невозможно, абсолютно невозможно, – заявил доктор, доблестно отвергая корень зла. – Не позволю себе ничего подобного, леди Скатчерд.

– Пожалуйста, доктор, сделайте милость. Ради меня.

– Даже не просите.

Спрятав руки и шляпу за спину в знак категорического отказа принять любую денежную компенсацию за оскорбительное обращение, доктор Филгрейв попятился к двери, в то время как хозяйка решительно напирала на фронтальную часть фигуры. Атака оказалась настолько активной, что он даже не распорядился, чтобы подали экипаж, а сразу направился в холл.

– Возьмите, пожалуйста, будьте добры, – не унималась леди.

– Ни в коем случае, – в очередной раз отказался доктор Филгрейв, уже оказавшись в холле. Здесь он, конечно, обернулся и попал прямиком в объятия доктора Торна. Как, должно быть, Берли посмотрел на Босуэла, встретив врага на склоне горы; как Ахиллес взглянул на Гектора, собравшись испытать силы в смертельной схватке, так доктор Филгрейв поднял глаза на врага из Грешемсбери, когда, обернувшись, обнаружил перед своим носом верхнюю пуговицу его жилета.

А теперь, если предложение не покажется слишком скучным, давайте ненадолго остановимся, чтобы резюмировать и обобщить несомненную обиду врачевателя из Барчестера. Он не предпринял ни малейшего усилия, чтобы попасть в стадо, охраняемое другой овчаркой: не по своей воле оказался в Боксал-Хилле. Хоть доктор Филгрейв и люто ненавидел доктора Торна, считая того невежественным, неспособным правильно назначить даже необходимую дозу лекарства, склонным к убийственным методам и низкому, убогому, непрофессиональному стилю лечения, ни за что не попытался бы вытеснить неприятеля из дома Скатчердов. Доктор Торн мог отправить на тот свет всех обитателей Боксал-Хилла, и доктор Филгрейв не вмешался бы ни за что, если бы его специально и официально об этом не попросили.

Но его попросили – специально и официально. Прежде чем совершить подобное деяние, Скатчерды не могли не посоветоваться с Торном: тот должен был знать об их планах. Получив вызов, доктор Филгрейв приехал, причем нанял для этого почтовую карету, а его не пустили к больному, заявив, что тот внезапно выздоровел. А когда почтенный джентльмен собрался ретироваться без гонорара – хотя отсутствие оплаты не стало менее обидным из-за собственного отказа, – собрался ретироваться неоплаченным, обесчещенным и возмущенным, то наткнулся на другого доктора: того самого соперника, которого был призван заменить, причем когда он явно направлялся в комнату пациента.

Разве безумный изувер Берли и любимец богов дерзкий Ахиллес когда-нибудь обладали столь же веской причиной для возмущения, какой в этот миг располагал доктор Филгрейв? С гениальным пером Мольера в руке, я непременно смог бы правдиво описать ярость почтенного медика, но ни одно другое перо не справится с непосильной задачей. Джентльмен раздулся, и, когда к его естественным пропорциям добавилась огромная масса праведного гнева, перед глазами окружающих адептов сэра Роджера возникла поистине гигантская фигура.

Доктор Торн отступил на три шага и снял шляпу, так как, направляясь из холла в гостиную, до сих пор не успел этого сделать. Полезно помнить, что он понятия не имел о том, что сэр Роджер категорически отказался принять целителя, которого сам вызвал, и что теперь целитель намеревался вернуться в Барчестер, не получив оплаты за визит.

Доктор Торн и доктор Филгрейв, несомненно, были врагами, причем непримиримыми, и это было всем известно. Не только Барчестер, но также часть Лондона, имеющая отношение к ланцету и скальпелю, прекрасно об этом знали. Оба специалиста регулярно писали направленные против оппонента статьи, регулярно выступали, опровергая мнение друг друга, однако прежде никогда не доходили до прямого, непосредственного столкновения. Виделись они крайне редко, разве что случайно встретятся на улицах Барчестера или еще где-нибудь, и при этом ограничивались весьма сухими и холодными поклонами.