В тот день власти находились в полной готовности к немедленным действиям. И для этого у них были веские причины: число собравшихся в зала суда казалось еще больше, чем в первый день рассмотрения моего дела. Все сто пятьдесят мест для «неевропейцев» были заполнены. Среди присутствовавших находилась Винни, которая надела традиционное платье народа коса, и кое-кто из числа моих родственников из Транскея. Сотни демонстрантов заполнили соседний со зданием суда квартал, и складывалось впечатление, что полицейских было ничуть не меньше.
Когда я вошел в зал суда, я поднял правый кулак и воскликнул: «Amandla!» («Власть!») На это весь зал мощно ответил: «Ngawethu!» («Власть – наша!») Магистрат стукнул судейским молотком и призвал к порядку. Когда в зале суде воцарилась тишина, он подытожил обвинения против меня, после чего у меня появилась возможность для выступления с просьбой о смягчении наказания. Мое выступление длилось больше часа, однако это была вовсе не судебная апелляция, а, скорее, политическое завещание. Мне хотелось объяснить суду, каким образом и по каким причинам я стал тем, кем теперь являлся, каким образом и по каким причинам я решился на то, что совершал, и почему, если бы мне дали еще один шанс, я бы снова повторил этот путь: