Читаем Дом между небом и землёй полностью

Стоп, стоп. Возможно это и сейчас так работает?.. Я раньше умел, конечно, общаться с людьми — на расстоянии. Через свои статьи. Но это было так, будто я общаюсь с кем-то, кто неодушевлен… По крайней мере для меня. Я их не вижу и не чувствую. А вот теперь — я кажется стал смотреть на людей, даже которых не знаю, получше… Как на живых. И может быть поэтому я, как и тогда перед девушкой, не всегда могу подобрать слова, сидя перед той же бумагой… Только уже живой?.. Может быть… Хотя теперь, когда я перешёл уже к домику, мне стало немножко как-то спокойнее… Тише. Как будто до этого мне приходилось всё время бежать и мотаться по холодной пустой тишине, вместе с тем Женей, и обжигаться об неё, колоться об неё — об эту тишину и пустоту. А теперь меня, наконец усадили в теплое кресло и я чувствую себя в своей тарелке. Ну как-то так. Возможно что теперь и получится писать хоть как-то более складно. Ну, я надеюсь…

— Но… не совсем. — начал объяснять Женя, — Возможно что Вы… Ну, или кто-то из тех, кто… с Вами… меня сам позвал. Вы никого не ждёте сегодня? Никого не звали?.. Может быть — не меня совсем, а кого-то… И ко мне просто попал Ваш адрес…

— Да нет, что Вы!.. Я… никого. Ко мне ходят, конечно, многие… Но это постоянные мои гости. — отвечала девушка, — И я сразу поняла, что Вы кто-то посторонний… И потому даже… Вы уж простите меня, глупую такую, немного испугалась. Ведь Вы постучали.

— Постучал?..

— Да, да — постучали!.. В дверь. Ведь тем, кто меня знает, совсем и не нужно стучать. Они сами могут открыть. Да им и не нужно открывать дверь. Это она — для меня, такой большой… Чтобы я, если что, пролезла. А голуби влетают через окно в чердаке… Белки у нас любят запрыгивать в окно, которое выходит на заднюю часть полянки… А кроты — через подвал. Есть ещё те, конечно, кто приходит через камин, через свет лампы, через книжные страницы, ну и так далее… но это уже и совсем другие посетители. А… Вы?..

И девушка хотела наверное сформулировать вопрос о том, кто я такой. Но я сам, первый, стал объяснять.

— Вы, видите ли… У меня сегодня… — я достал свой компас из кармана, — Оказалась вот эта вот штука, понимаете…

— Да Вы заходите, заходите!.. — прервала девушка и замахала руками, — Чего же я это?.. Такой ведь мороз!

— Ага, спасибо… — пробубнил я и зашёл внутрь. На мохнатом коврике стал оббивать один о другой свои летние кроссовки, а девушка обошла меня и закрыла сзади дверь. Внутри было очень тепло. И светло. Очень. — Вы понимаете… Я этот компас нашёл просто так, на улице. И на нём были указаны Ваши координаты… Или… Как сказать — не Ваши. Наверное… Просто его стрелка указывает на Ваш домик и… Вот я и пришёл. Вот…

— Какой компас?.. — глаза у девушки раскрылись ещё шире. — Вы не дадите взглянуть?..

— Да, да. Конечно. Вот — он.

Я протянул ей компас.

— Но… Но это же просто моя игрушка!.. — засмеялась девушка и с недоверием взглянула на меня. Наверное думала, что я её разыгрываю. — И где Вы её взяли?.. Ах, да — Вы же сказали что на улице. Наверное кто-то выбросил. Очень жаль что их кто-то выбрасывает… Наверное просто случайно так…

— Это Вы делаете?

— Да, да… Из картона… Но… Наверное просто кто-то выбросил её на улице, а Вы и нашли. Вот и всё!.. Но в любом случае — добро пожаловать, раз уж Вы тут! — и девушка радостно улыбнулась.

— Да нет… Ну, то есть, спасибо за добро пожаловать, конечно, но… — замялся я снова, — Но в том-то и дело, что я не нашёл это на улице, а… Видите ли… Это странно сказать, но это свалилось мне под ноги сверху. А там никого… видите ли, не было… Только так — голуби, но вдалеке…

— Голуби?!. — глаза у девушки становились всё шире и шире. И уже не понятно было, есть ли у них предел, за которым они больше не смогут расшириться. — Сейчас, подождите секундочку…

И девушка, нахмурившись немного, и что-то пробурчав себе под нос, немножко неуклюже зашагала в какой-то закуток справа.

Я огляделся и стал думать… И что же всё это значит? Возможно что девушка немного сумасшедшая. Ведь что это за разговоры о том, что к ней через чердак летают голуби а кроты лезут через подвал? Возможно что здесь меня ждёт непонятно и вообще что. Какие-то странности и опасности. Но мне почему-то не хочется уходить. Не сумасшедший ли я сам, ведь у меня тоже теперь происходят вещи не очень-то и правдоподобные, если их рассказать вслух. Скажи кому-нибудь что у тебя вокруг вдруг вырос густой лес. И вдруг пошёл снег летом… И свалился совсем из неоткуда бумажный компас под ноги. Бумажный!.. Который сделала девушка, живущая по непонятному адресу, в лесу, и к которой в гости приходят кроты и белки. Это ещё как звучит подобно бреду.

Девушка вернулась с большим деревянным лотком в руках. В лотке было много, много бумажек разного, разного размера.

— Ну, да… — пробурчала девушка ещё перелистывая свои бумажечки, — Да, всё так!.. Я сверилась с картотекой — это не должно было попасть к Вам. Скажите, Вам сколько лет?

— Двадцать восемь.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Царь-девица
Царь-девица

Всеволод Соловьев (1849–1903), сын известного русского историка С.М. Соловьева и старший брат поэта и философа Владимира Соловьева, — автор ряда замечательных исторических романов, в которых описываются события XVII–XIX веков.В данной книге представлен роман «Царь-девица», посвященный трагическим событиям, происходившим в Москве в период восшествия на престол Петра I: смуты, стрелецкие бунты, борьба за власть между членами царской семьи и их родственниками. Конец XVII века вновь потряс Россию: совершился раскол. Страшная борьба развернулась между приверженцами Никона и Аввакума. В центре повествования — царевна Софья, сестра Петра Великого, которая сыграла видную роль в борьбе за русский престол в конце XVII века.О многих интересных фактах из жизни царевны увлекательно повествует роман «Царь-девица».

Всеволод Сергеевич Соловьев , Марина Ивановна Цветаева , Марина Цветаева

Приключения / Сказки народов мира / Поэзия / Проза / Историческая проза
На пути
На пути

«Католичество остается осью западной истории… — писал Н. Бердяев. — Оно вынесло все испытания: и Возрождение, и Реформацию, и все еретические и сектантские движения, и все революции… Даже неверующие должны признать, что в этой исключительной силе католичества скрывается какая-то тайна, рационально необъяснимая». Приблизиться к этой тайне попытался французский писатель Ж. К. Гюисманс (1848–1907) во второй части своей знаменитой трилогии — романе «На пути» (1895). Книга, ставшая своеобразной эстетической апологией католицизма, относится к «религиозному» периоду в творчестве автора и является до известной степени произведением автобиографическим — впрочем, как и первая ее часть (роман «Без дна» — Энигма, 2006). В романе нашли отражение духовные искания писателя, разочаровавшегося в профанном оккультизме конца XIX в. и мучительно пытающегося обрести себя на стезе канонического католицизма. Однако и на этом, казалось бы, бесконечно далеком от прежнего, «сатанинского», пути воцерковления отчаявшийся герой убеждается, сколь глубока пропасть, разделяющая аскетическое, устремленное к небесам средневековое христианство и приспособившуюся к мирскому позитивизму и рационализму современную Римско-католическую Церковь с ее меркантильным, предавшим апостольские заветы клиром.Художественная ткань романа весьма сложна: тут и экскурсы в историю монашеских орденов с их уставами и сложными иерархическими отношениями, и многочисленные скрытые и явные цитаты из трудов Отцов Церкви и средневековых хронистов, и размышления о католической литургике и религиозном символизме, и скрупулезный анализ церковной музыки, живописи и архитектуры. Представленная в романе широкая панорама христианской мистики и различных, часто противоречивых религиозных течений потребовала обстоятельной вступительной статьи и детальных комментариев, при составлении которых редакция решила не ограничиваться сухими лапидарными сведениями о тех или иных исторических лицах, а отдать предпочтение миниатюрным, подчас почти художественным агиографическим статьям. В приложении представлены фрагменты из работ св. Хуана де ла Крус, подчеркивающими мистический акцент романа.«"На пути" — самая интересная книга Гюисманса… — отмечал Н. Бердяев. — Никто еще не проникал так в литургические красоты католичества, не истолковывал так готики. Одно это делает Гюисманса большим писателем».

Антон Павлович Чехов , Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк , Жорис-Карл Гюисманс

Классическая проза / Русская классическая проза / Сказки народов мира / Проза