Дом Весталок

Она прикоснулась тыльной стороной ладони к губам и зевнула. Ее черные волосы блестели в свете звезд. Ее льняное одеяльце, как паутина, облегало, гибкие линии ее тела. Даже зевая, она была прекрасна — слишком прекрасна рабыня, чтобы принадлежать такому простому человеку вроде меня, как я часто думал. Удача улыбнулась мне, когда я нашел ее десять лет назад на невольничьем рынке в Александрии. Только вот я выбрал Бетесду, или она выбрала меня?

— Почему бы вам самому не рассказать какую-нибудь историю? — предложила Бетесда. — Вы любите говорить о своей работе.

— Ты что, хочешь, чтобы я усыпил тебя? Тебе же всегда скучно, когда я говорю о своей работе.

— Неправда, — сонно возразила она. — Расскажите мне еще раз, как вы помог Цицерону в решении дела женщины из Арреции. Все на рынке все еще говорят, что если Гордиан Сыщик смог найти решение такого запутанного дела, то он умнейший человек в Риме.

— Какая ты интриганка, Бетесда, думая, что можешь польстить мне, заставив стать твоим рассказчиком. Ты же моя рабыня, и я приказываю тебе самой рассказать мне историю!

Она проигнорировала меня.

— Или расскажите мне еще раз о деле Секста Росция, — сказала она. — До этого великий Цицерон никогда не защищал человека, обвиненного в убийстве, тем более человека, обвиняемого в убийстве собственного отца. Расскажите, еще раз как вы ему помогли.

— Мне не хотелось бы, чтобы ты была моим биографом, Бетесда. Как бы ты все приукрасила, в конце концов, а мне очень бы не хотелось этого!

Мы долго лежали в темноте, слушая стрекотание сверчков. Падающая звезда пролетела над головой, заставив Бетесду пробормотать тихую молитву одному из своих странных египетских богов-животных.

— Расскажи мне о Египте, — сказал я. — Ты никогда не рассказываешь об Александрии. Это такой великий город. Такой древний. Такой загадочный.

— Ха! Вы, римляне, называете все древним, если оно появилось до вашей империи. Александр и его город даже не снились Осирису, когда Хеопс строил свою великую пирамиду, а Мемфис и Фивы были еще древнее, когда греки вступили в войну с Троей.

— Из-за женщины, — заметил я.

— Что и показывает, что они были не совсем глупыми. Конечно, они были придурками, если подумали, что Елена прячется в Трое, хотя на самом деле она все это время была в Мемфисе с царем Протеем.

— Что? Я никогда не слышал об этом!

— Все в Египте знают эту историю.

— Но это означало бы, что разрушение Трои было бессмыслицей. А поскольку именно троянский воин Эней бежал из Трои, то он основал римский город, благодаря жестокой шутке богов. Предлагаю тебе сохранить это историю для себя, Бетесда, а не распространять ее по рынку.

— Слишком поздно вы меня предупреждаете. — Даже в темноте я мог видеть ехидную усмешку на ее губах.

Несколько мгновений мы лежали молча. Легкий ветерок шевелил розы. В конце концов Бетесда сказала:

— Знаете, вы, не единственный, кто может разгадывать тайны и различные загадки.

— Ты имеешь в виду, что боги тоже могут?

— Нет, я имею в виду, что и некоторые женщины могут.

— Это правда?

— Да. Подумав о Елене в Египте, я вспомнила историю о царе Рампсините и его сокровищнице, и о том, как женщины разгадали тайну исчезновения его серебра. Но я полагаю, что вы все же должны знать эту историю, господин, поскольку она очень известна.

— О царе Рампсините? — спросил я.

Бетесда деликатно фыркнула. Иногда ей бывает трудно, живя в таком культурно отсталом месте, как Рим. Я улыбнулся звездам и закрыл глаза. — Бетесда, я приказываю тебе рассказать мне историю о царе Рампсините и его сокровищнице все, что угодно.

— Хорошо, господин. Царь Рампсинит сменил на троне царя Протея (принимавшего у себя Елену) и правил до царя Хеопса.

— Хеопс, который построил великую пирамиду? Он, должно быть, был великим царем.

— Ужасным царем, самым ненавистным человеком за всю долгую историю Египта.

— Но почему?

— Именно потому, что он построил великую пирамиду. Что такое пирамида для простого народа, кроме нескончаемого ужасного труда и страшнейших налогов? Память о Хеопсе презирают в Египте, египтяне плюются, когда произносят его имя. Только приезжие из Рима и Греции с умилением смотрят на пирамиду. А египтяне, глядя на нее, говорит:

— «Вот камень, который сломал спину моему пра-пра-пра-прадеду» или «Вот декоративный пилон, который разорил ферму моего пра-пра-прадеда»… Нет, царь Рампсинит вообще народу не нравился.

— А каким был этот Рампсинит?

— Очень богат. С тех пор ни один царь ни в одном царстве не был даже наполовину так богат.

— Даже Мидас?

— Даже он. У царя Рампсинита было очень много драгоценных камней и золота, но больше всего у него было серебра. Его было так много, что он решил построить хранилище только для своего серебра.