Домби и сын

Сусанна залилась слезами и покрыла поцлуями маленькую ручку своей безцнной, несравненной горлинки, миссъ Флой.

— Позвольте вамъ объяснить, въ чемъ дло, милая миссъ Домби, — сказалъ м-ръ Тутсъ, выступая впередъ. — Моя жена, что называется, самая экстраординарная дама, и ужъ я право не знаю, кто можетъ сравниться съ ней въ этомъ отношеніи. Еще прежде, чмъ вы обвнчались, да и посл, она говорила тысячу разъ, что, когда бы вы ни воротились домой, она будетъ приходить къ вамъ не иначе, какъ въ томъ самомъ плать, въ которомъ вы привыкли ее видть. Она, видите ли, боится, какъ бы вы не стали меньше ее любить, если она перемнитъ свой костюмъ. Да и то сказать, это платье къ ней отлично идетъ, и я ее обожаю въ немъ. Милая миссъ Домби, пусть она будетъ опять вашей горничной, нянькой, всмъ, чмъ была прежде, какъ будто въ ея жизни не случилось никакихъ перемнъ. Да только вотъ что, Сусанна, — заключилъ м-ръ Тутсъ, говорившій съ большимъ одушевленіемъ и чувствомъ, — объ одномъ прошу тебя, мой ангелъ, помни, сдлай милость, докторскій совтъ, и не надсажайся слишкомъ много!

Глава LXI Кузенъ Фениксъ

Слишкомъ нуждалась въ посторонней помощи Флоренса Гэй, и присутствіе въ ея дом старой подруги было для нея безцнной отрадой. Ея отецъ былъ боленъ. Смерть стояла y его изголовья. Потрясенный страшными воспоминаніями прошедшей жизни, старикъ не выдержалъ разнородныхъ ощущеній и въ самый день прізда въ домъ своей дочери слегъ въ постель. Съ этой поры м-ръ Домби не поднималъ головы, и съ этой же поры руки Флоренсы были постоянно къ его услугамъ.

Она всегда была съ нимъ, и онъ всегда ее узнавалъ, хотя нердко, томимый бредомъ, путалъ обстоятельства, при которыхъ съ нею говорилъ. Такъ иной разъ ему казалось, будто его сынъ только что умеръ, и онъ говорилъ, будто видлъ, какъ его маленькая дочь, не смыкая глазокъ, день и ночь покоила и леляла умирающаго ребенка. Видлъ это м-ръ Домби и стоналъ, и плакалъ навзрыдъ, и прижималъ къ подушк свою несчастную голову. Иногда онъ къ ней самой обращался съ вопросомъ:

— Гд Флоренса?

— Я здсь, папенька, здсь я.

— Я не знаю ея, — вопилъ измученный старикъ. — Мы такъ давно разстались, что я не узнаю моего собственнаго дтища!

И Флоренс стоило большихъ трудовъ успокаивать взволнованнаго старика и осушать его слезы. Случалось, м-ръ Домби цлые часы бредилъ своими старыми торговыми предпріятіями, и Флоренса въ такихъ случаяхъ обыкновенно теряла изъ виду нить его размышленій. Онъ повторялъ наивный вопросъ своего сына младенца: "Что такое деньги?" и размышлялъ, и обдумывалъ, и разсуждалъ съ самимъ собою боле или мене связно, пріискивая основательный отвтъ, какъ будто до той минуты никогда никто не спрашивалъ его объ этой важной стать. Затмъ, продолжая вдумываться, онъ двадцать тысячъ разъ повторялъ титулъ своей старинной фирмы и при каждомъ раз повертывалъ на подушк свою усталую голову. Случалось также, онъ считалъ своихъ дтей — разъ — два — стой; разъ — два — стой, и повторялъ эту прогрессію до безконечности.

Но все это происходило при особенно угнетенномъ состояніи его духа. Во всхъ другихъ фазахъ своей болзни онъ постоянно обращался къ Флоренс; онъ припоминалъ ту ночь, когда Флоренса приходила въ его кабинетъ, воображалъ, что его сердце сокрушилось отъ тоски, что онъ пошелъ за нею слдомъ и безполезно отыскиваетъ ее въ пустыхъ и разоренныхъ комнатахъ огромнаго дома. Смшивая это время съ послдними днями своей дикой и отчужденной жизни, онъ дивился безчисленнымъ слдамъ человческихъ ногъ и старался между ними разглядть поступь своей дочери. Вдругъ, мерещились ему въ зеркалахъ какія-то страшныя картины дикихъ людей съ орудіями смерти на груди. Затмъ виднлся слдъ Флоренсы. Вотъ она подходитъ ближе и ближе, и м-ръ Домби снова начинаетъ считать слды, взбираясь на верхушку какойто огромной башни съ безчисленными билліонами ступеней.

Однажды м-ръ Домби спросилъ, не слышалъ ли онъ на этихъ дняхъ голоса Сусанны.

— Да, папенька, Сусанна здсь. Угодно вамъ ее видть?

М-ръ Домби отвчалъ, что очень угодно, и Сусанна, не безъ нкотораго страха, явилась y его постели.

Взглядъ на эту особу, казалось, доставилъ ему большое удовольствіе, и онъ просилъ ее не уходить.

— Прощаю васъ, мой другъ, за все и во всемъ, — говорилъ м-ръ Домби, очевидно, еще не знавшій блистательной перемны въ судьб этой двицы. — Останьтесь съ нами. Флоренса и я совсмъ перемнились, и мы очень счастливы.

И говоря это, м-ръ Домби цловалъ маленькую головку, лежавшую на подушк подл него.