Домби и сын

Такъ продолжалось нсколько недль. М-ръ Домби представлялъ на своей постели слабое подобіе человка, говорившаго такимъ тихимъ голосомъ, что его можно было разслышать не иначе, какъ прислонившись ухомъ къ его губамъ. Мало-по-малу онъ успокоился. Его, очевидно, начинало забавлять, что онъ лежитъ здсь подл открытаго окна, смотритъ поутру на лтнее небо и деревья, любуется вечеромъ закатомъ солнца и наблюдаетъ съ какой-то симпатіей тни облаковъ и листьевъ. Это въ самомъ дл забавно: свтъ и жизнь никогда ему не представлялись съ этой точки зрнія, и было ясно, что м-ръ Домби возрождается къ новому бытію.

Онъ началъ теперь обнаруживать, что усталость Флоренсы его безпокоитъ, и часто, подозвавъ ее къ себ, говорилъ:

— Ступай, моя милая, отдохни, погуляй. Свжій воздухъ для тебя необходимъ. Ступай къ своему доброму мужу!

Однажды, когда Вальтеръ былъ въ его комнат, онъ подозвалъ его къ себ и, крпко пожимая его руку, уврялъ, что можетъ умереть спокойно, такъ какъ ему извстно, что Флоренса съ нимъ всегда будетъ счастлива.

Разъ вечеромъ, на закат солнца, Флоренса и Вальтеръ сидли въ его комнат, такъ какъ онъ иривыкъ ихъ видть вмст. Флоренса няньчила своего ребенка и, убаюкивая его, запла ту самую псню, которую такъ часто слышалъ отъ нея умершій братъ. М-ръ Домби не выдержалъ, онъ протянулъ къ дочери трепещущую руку и просилъ перестать; но на другой и въ слдующіе дни онъ самъ просилъ ее повторять какъ можно чаще этотъ романсъ, и онъ вслушивался въ голосъ дочери, отвернувъ отъ нея свое лицо.

Флоренса сидла y окна съ своей рабочей корзинкой, между тмъ какъ Сусанна, ея неразлучная спутница, расположилась противъ нея со своимъ шитьемъ. М-ръ Домби заснулъ. Былъ прекрасный лтній вечеръ, и еще два часа оставалось до сумерекъ. Флоренса задумалась. Ей пришли въ голову т минуты, когда отецъ первый разъ представилъ ее своей прекрасной невст. Въ комнату вошелъ Вальтеръ.

— Послушай, душенька, — сказалъ онъ, слегка дотрагиваясь до ея плеча, — съ тобой хотятъ поговорить.

— Не случилось ли чего, мой другъ? — спросила Флоренса, испуганная, какъ ей показалось, встревоженнымъ видомъ своего мужа.

— Нтъ, мой ангелъ, ничего! Пришелъ одинъ джентльменъ, и я говорилъ съ нимъ. Ничего не случилось. Хочешь къ нему выйти?

Флоренса встала и поспшила сойти внизъ за своимъ мужемъ, оставивъ отца на попеченіе черноокой м-съ Тутсъ, обратившей въ эту минуту вс свои способности на иголку и наперстокъ. Въ гостиной нижняго этажа, обращенной окнами въ садъ, сидлъ какой-то джентльменъ, который при вход Флоренеы хотлъ пойти къ ней на встрчу, но, задержанный нкоторыми принадлежностями своихъ ногъ, остановился подл стола.

Флоренса припомнила кузена Феникса, котораго съ перваго раза не угадала въ тни листьевъ. Кузенъ Фениксъ взялъ ея руку и поздравилъ съ благополучнымъ бракомъ.

— Я очень жалю, — говорилъ кузенъ Фениксъ, усаживаясь на стулъ, между тмъ, какъ Флоренса заняла свое мсто, — очень жалю, что мн не удалось раньше явиться къ вамъ съ моими искренними поздравленіями; но въ нашей фамиліи, словомъ сказать, произошли такія непріятныя случайности, или, въ нкоторомъ род, многочисленныя столкновенія, что я, какъ говорится, находился въ чертовскомъ состояніи духа и потерялъ всякую способность посщать общество. Единственнымъ обществомъ во все это время была, такъ сказать, моя собственная личность, и вы понимаете, какъ должно быть огорчительно, въ нкоторомъ род, замуровать себя въ опредленныхъ границахъ, тогда какъ въ душ чувствуешь этакую… понимаете?… ну, словомъ сказать, безпредльность.

Флоренса понимала только то, что кузенъ Фениксъ имлъ очевидное намреніе сдлать ей боле важныя открытія, но какія именно, это скрывалось въ мрак неизвстности. Безпокойный взглядъ Вальтера подтверждалъ ея догадку.

— Я имлъ честь упоминать другу моему м-ру Гэю, если только могу называть его этимъ именемъ, — продолжалъ кузенъ Фениксъ, — что мн, такъ сказать, неслыханно пріятно получить всть насчетъ теперешнихъ обстоятельствъ друга моего Домби, который, вы понимаете, на дорог къ выздоровленію. Я никакъ не думаю, чтобы другъ мой Домби опустилъ, въ нкоторомъ род, крылья, по поводу этакой какой-нибудь, словомъ сказать, потери всего имнья. Самъ я не пробовалъ, или, правильне не испыталъ чего-нибудь въ род такого радикальнаго разоренія, такъ какъ мое имніе никогда не простиралось до такихъ колоссальныхъ размровъ; но все же и я въ своей жизни потерялъ все, что могъ потерять, и при всемъ томъ, понимаете, никогда, по крайней мр, слишкомъ, не жаловался этакъ на какую-нибудь несправедливость судьбы, или, правильне, слпого рока. Я знаю, другъ мой Домби почтенный джентльменъ, и, конечно, ему отрадно думать, что это, такъ сказать, всеобщее чувство. Даже Томми Скрьюзеръ, — мужчина удивительно желчный, пріятель мой Гей, вроятно, знакомъ съ нимъ, — ничего не можетъ сказать въ опроверженіе этого факта.

Флоренса чувствовала, больше, чмъ когда-либо, что за этимъ длиннымъ вступленіемъ должно послдовать какое-нибудь важное открытіе. Ея взоры, лучше всякаго отвта, выразили живйшее нетерпніе. Кузенъ Фениксъ продолжалъ: