Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Счастливо, трижды счастливо было время, когда дйствовалъ въ мір безстрашный Донъ-Кихотъ Ламанчскій. Благородной ршимости его воскресить умершее сословіе странствующихъ рыцарей, мы обязаны тмъ, что въ настоящее время, столь бдное веселіемъ, наслаждаемся не только чтеніемъ невымышленнаго разсказа о достославныхъ подвигахъ его, но и о многихъ другихъ эпизодическихъ событіяхъ, не мене правдивыхъ и интересныхъ, какъ и похожденія многославнаго Ламанчскаго витязя. Разматывая нити нашей исторіи, мы узнаемъ, что въ ту минуту, когда священникъ собирался утшать Карденіо, слухъ его былъ внезапно пораженъ этими грустными словами: «о, Боже мой, неужели я нашла наконецъ мсто, которому суждено скрыть это тяготящее меня тло. Да, я кажется нашла его, если только и здсь судьба не лишитъ меня того уединенія, которое мн сулятъ эти пустынныя горы. Увы! эти кустарники и скалы, эти уединенныя мста, гд я свободно могу излить душу свою передъ всевидящимъ небомъ, на сколько они станутъ мн миле людей, среди которыхъ не найдешь никого, кто бы исцлилъ твое горе, облегчилъ твою грусть.» Такъ какъ друзьямъ нашимъ казалось, что вопли эти раздаются гд-то не вдалек, поэтому они тотчасъ же пошли отыскивать несчастнаго, плакавшагося на свою судьбу. Не успли они сдлать и двадцати шаговъ, какъ увидли подъ ясенью, у подошвы скалы, молодаго мальчика, одтаго по-крестьянски; лица его они не могли, впрочемъ, разглядть, потому что онъ стоялъ наклонившись, обмывая ноги свои въ протекавшемъ вблизи его ручь. Неслышно подошли они къ несчастному юнош, занятому полосканіемъ въ вод своихъ ногъ, походившихъ на два куска благо камня, смшаннаго съ другими камешками, лежавшими на дн ручья. Красота и близна ихъ не могла не удивить нашихъ друзей; ноги эти повидимому, вовсе не были созданы мсить землю позади повозки съ волами, какъ это можно было предположить, судя во обуви незнакомца. Видя, что ихъ не замчаютъ, священникъ далъ знакъ своимъ товарищамъ притаиться за скалами, и оттуда они съ жаднымъ любопытствомъ слдили за интереснымъ незнакомцемъ, на которомъ надто было что-то въ род блузы, перехваченной плотнымъ блымъ поясомъ, черные суконные штаны и такая же фуражка безъ козырька. Штаны его, приподнятые выше колнъ, открывали ноги, казавшіяся сдланными изъ благо мрамора. Покончивъ съ мытьемъ своихъ чуднымъ ногъ, онъ досталъ изъ подъ фуражки вмсто полотенца платокъ, и встряхнувъ волосами, открылъ свое лицо. Въ эту минуту, вс были поражены несравненной красотой юноши, и самъ Карденіо тихо сказалъ священнику: «такъ какъ это не Лусинда, то это должно быть какое то не земное существо.» Прекрасный мальчикъ снялъ фуражку, и качая головой, колыхалъ прядями такихъ прекрасныхъ волосъ, что имъ смло могло позавидовать само солнце. Тутъ нашимъ друзьямъ стало ясно, что передъ ними находился не мальчикъ, а женщина, прекрасне которой не видли ни два друга Донъ-Кихота, да не видлъ бы и самъ Карденіо, еслибъ онъ не зналъ Лусинды. Онъ уврялъ, по крайней мр, что съ красотой Лусинды могла соперничествовать только красота этой женщины, стоявшей теперь передъ нимъ. Длинные, русые локоны не только покрывали ея плечи, но можно сказать, совершенно скрывали ее въ своихъ густыхъ, роскошныхъ волнахъ, и изъ всего тла ея видны были только ноги. Прелестные пальчики ея служили ей гребнемъ, которымъ расчесывала въ эту минуту свои волосы; и если ноги ея казались въ вод двумя блыми камнями, то теперь руки уподоблялись двумъ снжнымъ комамъ, мелькавшимъ въ волнахъ ея волосъ. Все это не могло не усилить любопытства и удивленія нашихъ путешественниковъ, ршившихся покинуть свою засаду. Заслышавъ раздавшійся при этомъ движеніи шумъ, прекрасная двушка повернула голову, отводя руками волосы, густыми прядями падавшія на лицо ей, и замтивъ трехъ незнакомцевъ, схватила узелокъ съ платьемъ, и вся испуганная, пустилась бжать безъ оглядки. Но нжныя ноги ея не могли долго выносить острыхъ каменьевъ, покрывавшихъ дорогу; сдлавъ шага четыре, он отказались служить ей, и несчастная двушка упала на землю. Друзья наши кинулись къ ней на помощь и священникъ поспшилъ сказать ей: «сударыня, это бы вы ни были, не пугайтесь насъ, потому что мы не имемъ другихъ намреній, кром желанія услужить вамъ чмъ можемъ. Не возобновляйте вашихъ попытокъ бжать, этого не позволятъ вамъ ни мы, ни ваши ноги.» Взволнованная и смущенная красавица онмла и какъ вкопанная стояла на мст. Священникъ, взявъ ее за руку, продолжалъ: «ваши волосы, сударыни, открыли намъ то, что вы пытаетесь скрыть вашимъ платьемъ. Намъ стало ясно, что не мимолетный капризъ увлекъ васъ, покрытую этой недостойной васъ обувью, въ глубину пустыни, гд, счастливые тмъ, что нашли васъ, мы готовы служить вамъ нашими совтами, если не можемъ найти для васъ лекарства. Прелестная двушка, пока теплится еще въ груди нашей жизнь, до тхъ поръ нтъ въ мір зла, которое бы могло дойти до того, чтобы человку позволено было пренебрегать совтами, подаваемыми ему отъ искренняго сердца. Успокойтесь же, моя чудесная дама, или чудесный господинъ, или то, чмъ вамъ угодно казаться; забудьте смятеніе, овладвшее вами при вид насъ, и разскажите откровенно все, что лежитъ у васъ на душ. Будьте уврены, что во всхъ насъ вмст, и въ каждомъ порознь, вы найдете готовность облегчить всмъ, чмъ мы можемъ, ваши страданія.