Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

На дворъ нашей тюрьмы выходили окна (въ тхъ странахъ ихъ длаютъ чрезвычайно узкими), богатаго и знатнаго мавра, закрытыя частыми и толстыми ршетками. Однажды, сидя на террас нашей баньо съ тремя изъ моихъ товарищей (вс остальные были въ то время на работ), и пробуя, для препровожденія времени, скакать съ цпями на ногахъ, я случайно поднялъ глаза и увидлъ, что изъ окошечка въ дом мавра, опускается трость съ привязаннымъ на конц ея пакетикомъ. Тростью этой махали сверху внизъ, какъ бы подавая намъ знать прійти и взять ее. Мы внимательно оглянулись по сторонамъ, и одинъ изъ моихъ товарищей, убдившись, что насъ никто не видитъ, подошелъ къ опущенной изъ окна трости, но ее въ ту же минуту приподняли и стали качать направо и налво, подобно тому, какъ качаютъ толовой въ звавъ отрицанія; товарищъ нашъ вернулся назадъ, и трость стали опять опускать. Другой мой товарищъ отправился по слдамъ перваго и испыталъ ту же неудачу. Наконецъ, третій также возвратился ни съ чмъ. Посл нихъ я ршился попытать счастія, и не усплъ подойти въ стн, какъ трость лежала уже у моихъ ногъ. Я оторвалъ привязанный къ концу ея пакетъ и нашелъ въ немъ, завернутыми въ платк, десять маленькихъ золотыхъ монетъ, называемыхъ sianis, каждая изъ нихъ равна нашимъ десяти реаламъ. Говорить ли, какъ обрадовался я этой находк? радость моя была также велика, какъ и недоумніе о томъ, откуда пришло намъ, или лучше сказать мн, это богатство; такъ какъ трость опустили на землю только при моемъ приближеніи, то ясно было, что деньги предназначались мн. Я взялъ драгоцнный подарокъ, сломалъ трость, вернулся на террасу, чтобы взглянуть на дорогое окно и увидлъ мелькавшую въ немъ руку ослпительной близны. Мы подумали тогда, что врно одна изъ женщинъ, жившихъ въ дом мавра, подала намъ милостыню, и въ знакъ благодарности сдлали нсколько поклоновъ по мавритански, скрестивъ руки на груди, наклоняя голову и нагибаясь всмъ тломъ. Немного спустя намъ показали въ окно маленькій крестъ изъ тростника и въ ту же минуту спрятали его. Это заставило насъ предположить, что въ дон мавра находилась какая-нибудь невольница христіанка. Но близна руки, но драгоцнные браслеты заставили насъ усомниться въ справедливости этого предположенія. Не ренегатка ли это? подумали мы, зная, что мавры уважаютъ ихъ боле, нежели своихъ женщинъ и часто женятся на нихъ. Во всхъ нашихъ предположеніяхъ мы были, однако, далеки отъ истины. Съ этихъ поръ взоры наши постоянно обращались въ завтному окну, въ этому полюсу, на которомъ явилась намъ невдомая звзда. Въ продолженіи двухъ недль мы, однако, не видли блой руки, и изъ окна намъ не подавали никакого знака. Хотя мы употребляли вс усилія узнать, это жилъ въ дом противъ насъ, и не было ли тамъ какой-нибудь ренегатки; мы узнали только, что тамъ живетъ знатный и богатый мавръ Аги-Морато, начальникъ форта Бота, должность весьма значительная въ томъ краю. Но въ то время, когда мы потеряли всякую надежду получить другой подарокъ, въ окн, неожиданно, опять появилась трость съ привязаннымъ на конц ея другимъ, гораздо большимъ пакетомъ; — и въ этотъ день въ баньо не было никого. Къ трости опять подошли трое моихъ товарищей, и опять безуспшно; ее опустили на землю только при моемъ приближеніи. Въ этотъ разъ я нашелъ въ платк сорокъ испанскихъ червонцевъ и написанное по арабски письмо, на конц котораго былъ нарисованъ большой крестъ. Я поцаловалъ крестъ, взялъ деньги и возвратился на террасу, гд вс мы поклонились, какъ въ прошлый разъ, въ знакъ благодарности; въ окн еще разъ появилась рука, и когда я показалъ знаками, что прочту письмо, окно затворилось. Никто изъ насъ, къ несчастію, не зналъ по арабски, и если велико было наше желаніе прочесть письмо, то намъ представлялась еще большая трудность найти кого-нибудь, кто бы могъ это сдлать. Я ршился, наконецъ, доврить нашу тайну одному ренегату изъ Мурсіи, давно желавшему сдлаться моимъ другомъ, принявъ напередъ всевозможныя предосторожности, помощью которыхъ можно было бы заставить его хранить ввренную ему тайну: Въ магометанскихъ странахъ встрчаются такіе ренегаты, которые, желая возвратиться на свою христіанскую родину, стараются добыть себ рекомендацію какого-нибудь знатнаго плнника, свидтельствующаго о честности ренегата, объ услугахъ, оказанныхъ имъ христіанскимъ плнникамъ и о тонъ, что онъ желаетъ покинуть магометанъ при первомъ удобномъ случа. Нкоторые ренегаты добиваются этихъ рекомендацій, движимые истинно хорошими намреніями; другіе хитрятъ и стараются получитъ ихъ, преслдуя разныя нечистыя цли. Они посщаютъ христіанскія стороны только для грабежа, и въ случа несчастія, показываютъ свои рекомендаціи, какъ доказательство того, что они, желая возвратиться въ лоно христіанской религіи, воспользовались случаенъ пріхать вмст съ турками. Они получаютъ, такимъ образомъ, очень легкое церковное прощеніе и примиряются съ людьми; потомъ, обдлавъ за родин свои дла, возвращаются опять въ Варварійскія земли, чтобы приняться за старое ремесло. Но нкоторые ренегаты, повторяю, пользуются этими рекомендаціями, какъ честные люди, ищутъ ихъ съ хорошими намреніями и остаются навсегда въ христіанскихъ странахъ. Одной изъ подобныхъ личностей былъ ренегатъ, сошедшійся со мною; онъ имлъ отъ всхъ моихъ товарищей рекомендательныя письма, въ которыхъ мы отзывались о немъ съ самой выгодной стороны. Еслибъ турки нашли у него эти рекомендаціи, то сожгли бы его живымъ. Я узналъ, что онъ можетъ не только говорить, но даже писать по арабски. Прежде, однако, чмъ довриться ему, я просилъ его прочесть одну бумажку, найденную мною, какъ я уврялъ, въ щели моего сарая. Взявши письмо, онъ внимательно осмотрлъ его и принялся читать про себя; я спросилъ его, понимаетъ ли онъ, что такъ написано?