Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Написавъ и запечатавъ это письмо, я обождалъ двое сутокъ, и когда въ тюрьм не было никого, я отправился на террасу взглянуть — не появится ли въ знакомомъ окн трость? ожиданіе мое скоро исполнилось. Увидвши трость, я въ ту же минуту подалъ знакъ, хотя я и не видлъ кому, привязать къ ней нитку, но оказалось, что она была привязана уже. При помощи ее, я отправилъ отвтъ мавританк, и нсколько минутъ спустя въ окн показалась опять наша звзда съ блымъ знаменемъ мира, маленькимъ платкомъ. Его опустили на землю, и мы нашли въ немъ боле пятидесяти золотыхъ монетъ, увеличившихъ въ пятьдесятъ разъ нашу радость и утвердившихъ насъ въ надежд возвратить себ свободу. Въ ту же ночь вернулся ренегатъ. Онъ сказалъ, что въ указанномъ нами дом живетъ дйствительно мавръ Аги-Морато, что онъ баснословно богатъ, иметъ всего одну дочь, первую красавицу во всей Варварійской стран, на которой хотли жениться многіе вице-короли Алжирскіе, но она постоянно отказывала всмъ, и что у нее была невольница христіанка, недавно умершая. Все это совершенно согласовалось съ тмъ, что было сказано въ письм. За тмъ мы посовтовались съ ренегатомъ на счетъ того, какъ похитить мавританку и возвратиться въ христіанскія страны. Ренегатъ совтовалъ обождать отвта Зораиды (такъ называлась та женщина, которая хочетъ называться теперь Маріей), такъ какъ мы вс согласны были въ томъ, что она одна могла найти средства преодолть вс предстоявшія намъ трудности. Ренегатъ клялся умереть или освободить насъ.

Въ продолженіе слдующихъ четырехъ дней, тюрьма наша была полна народу, а потому во все это время мы не видли трости. На пятый день мы остались наконецъ одни, и знакомая трость не замедлила появиться съ такимъ большимъ грузомъ, что мы не могли сомнваться въ новомъ богатомъ подарк. На этотъ разъ я нашелъ въ платк письмо и ровно сто золотыхъ монетъ. Бывшій съ нами въ ту пору ренегатъ перевелъ намъ тутъ же письмо мавританки. Вотъ что она писала намъ:

«Не знаю, господинъ мой, какъ ухать намъ въ Испанію; Лельла Маріемъ не сказала мн этого, хотя я и спрашивала у нее. Все, что я могу сдлать, это дать вамъ много золотыхъ денегъ чрезъ окно. Выкупитесь этими деньгами ты и твои друзья, и одинъ изъ васъ пускай сейчасъ же отправится въ христіанскія страны, купитъ тамъ лодку и возвратится назадъ. Меня вы найдете въ саду моего отца; я буду у главныхъ воротъ, на берегу моря, на которомъ проведу все лто съ отцомъ и нашими невольниками. Ночью вы можете легко похитить меня тамъ и привести въ лодк. Помни, что ты общалъ быть моимъ мужемъ, иначе я попрошу Лельлу Маріемъ наказать тебя. Если ты никому не можешь доврить покупку лодки, въ такомъ случа выкупись и позжай самъ; ты вернешься скоре, чмъ другіе; я врю этому, потому что ты христіанинъ и дворянинъ. Постарайся узнать гд нашъ садъ; когда ты придешь туда гулять, я буду знать, что въ тюрьм нтъ никого и дамъ теб много денегъ. Пусть хранитъ тебя Аллахъ».

Таково было второе письмо. Прочитавши его, вс мои товарищи изъявили желаніе отправиться въ Испанію и купить тамъ лодку, общая исполнить это съ величайшей точностью. Я также предложилъ свои услуги, но ренегатъ сказалъ, что онъ не позволитъ ни кому изъ насъ освободиться прежде другихъ, зная по опыту, какъ плохо сдерживаютъ свои общанія люди, освободившіеся изъ неволи. Очень часто, говорилъ онъ, знатные плнники выкупали кого-нибудь изъ своихъ товарищей, отправляли его съ деньгами въ Валенсію или Маіорку купить тамъ катеръ и пріхать за выкупившими его плнниками, и никогда эти люди не возвращались назадъ. Радость видть себя на свобод и боязнь попасть опять въ неволю заставляли ихъ забывать о благодарности къ кому бы то ни было. Въ доказательство этого, онъ разсказалъ намъ въ немногихъ словахъ одно происшествіе, случившееся въ Алжир съ нсколькими христіанскими дворянами, и удивительное даже въ той стран, въ которой привыкли ничему не удивляться; такъ часты тамъ самые необыкновенные случаи. Ренегатъ сказалъ намъ, чтобы мы отдали ему предназначенныя для выкупа деньги, на которыя онъ лупитъ катеръ въ самомъ Алжир, подъ предлогомъ вести торговлю съ Тэтуаномъ и другими прибрежными городами; когда же у него будетъ катеръ, тогда, говорилъ ренегатъ, онъ безъ труда найдетъ средства освободить насъ; и если мавританка исполнитъ свое общаніе и дастъ довольно денегъ для выкупа насъ всхъ, въ такомъ случа намъ очень легко будетъ ухать среди благо дня. Вся трудность состояла теперь въ томъ, что мавры не позволяютъ ренегатамъ покупать обыкновенныхъ катеровъ, а только большія судна; справедливо предполагая, что ренегатъ, особенно если онъ испанецъ, можетъ купить небольшой катеръ, для того, чтобы возвратиться на родину. Но это не бда, сказалъ онъ намъ, я войду въ половину съ какимъ-нибудь тагаринскимъ мавромъ, [11] предложивъ ему купить пополамъ катеръ, и потомъ длить вмст со мною торговые барыши. Подъ его именемъ, я пріобрту катеръ, и тогда дло сдлано.