Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Время между тмъ шло, и наступилъ, наконецъ, давно желанный для насъ день. Мы ршились въ точности исполнить все, по обдуманному заране плану, и самый полный успхъ увнчалъ наши надежды. Въ первую пятницу, посл того, какъ я видлся съ Зораидой въ саду, ренегатъ, темною ночью кинулъ якорь. почти противъ того самаго мста, гд насъ ждала обворожительная дочь Аги-Морато. Христіане гребцы были уже готовы и оставались спрятанными въ разныхъ мстахъ. Бодро и весело ожидали они моего прибытія, нетерпливо желая попасть скорй на стоявшій передъ ними катеръ. Не зная уговора, сдланнаго съ ренегатомъ, они воображали, что имъ придется перебить мавровъ, сидвшихъ въ катер, и силою добыть себ свободу. Какъ только я показался съ моими товарищами, спрятанные гребцы въ ту же минуту выбжали мн на встрчу. Городскія ворота были въ это время заперты уже, и никто не показывался въ пол. Собравшись вс вмст, мы стали разсуждать о томъ: отправиться ли намъ сначала за Зораидой, или овладть маврскими гребцами? Тмъ временемъ, какъ мы разсуждали объ этомъ, пришелъ ренегатъ и пожурилъ насъ за то, что мы теряемъ даромъ самое драгоцнное время. Онъ сказалъ вамъ, что прежде всего нужно овладть лодкой, потому что заспанные мавры, не ожидая никакого нападенія, не помышляютъ конечно о защит, и слдственно справиться съ ними теперь легко и безопасно, а потому уже слдуетъ отправиться за Зораидой. Мы согласились съ нимъ въ одинъ голосъ, и не медля ни минуты, отправились къ лодк, ведомые ренегатомъ. Онъ вскочилъ на катеръ первымъ и схватившись за саблю, закричалъ маврамъ по арабски: «не смть двинуться съ мста, если вы дорожите жизнью.» Въ слдъ за ренегатомъ въ лодку вошли почти вс христіане. Нершительные мавры страшно перепугались, услышавъ грозное приказаніе своего начальника; и никто изъ нихъ даже не подумалъ взяться за оружіе; такъ что мы перевязали ихъ безъ малйшаго затрудненія, грозя пронзить насквозь остріемъ нашихъ мечей каждаго, кто ршится крикнуть. Перевязавши мавровъ, половина христіанъ осталась въ лодк сторожить плнниковъ, а я съ другою половиною и съ ренегатомъ, шедшимъ и теперь впереди, отправились въ садъ Аги-Морато. Мы отворили садовые ворота такъ легко, какъ будто они вовсе не были заперты, и въ глубокой тишин. не разбудивъ никого, приблизились къ жилищу прекрасной мавританки. Зораида ждала насъ у окна, и услышавъ чьи-то шаги, спросила: христіане ли это? Я отвтилъ да, и добавилъ, что ей остается только сойти въ низъ Не колеблясь ни одного мгновенья, не отвтивъ мн ни слова, она сошла внизъ, отворила дверь и явилась передъ нами въ такомъ сіяніи красоты и драгоцнныхъ каменьевъ, что словами выразить этого невозможно. Я поспшилъ поцаловать ей руку, ренегатъ и двое моихъ товарищей сдлали тоже самое, а за тмъ и остальные христіане, не знавшіе о томъ, что сдлала для насъ Зораида, тоже поцаловали у ней руку. Такимъ образомъ вс мы, какъ будто благодарили и признавали ее нашей освободительницей. Ренегатъ спросилъ ее по арабски, въ саду ли ея отецъ?

— Да, отвчала Зораида, онъ спитъ тамъ.

— Въ такомъ случа нужно разбудить его, сказалъ ренегатъ, и увезти вмст со всми богатствами этого великолпнаго сада.

— Нтъ, нтъ, воскликнула Зораида; никто не тронетъ ни одного волоса на его голов. Здсь нтъ ничего больше того, что я увожу съ собой; этого достаточно, чтобы обогатить и осчастливить васъ всхъ. Погодите немного и вы увидите. Сказавши это, она ушла въ свои комнаты, общая скоро возвратиться и прося насъ быть покойными и не подымать шуму. Я спросилъ у ренегата, о чемъ онъ говорилъ съ Зораидой? и узнавши въ чемъ дло, просилъ его исполнять во всемъ волю мавританки, возвратившейся скоро съ сундукомъ, до такой степени наполненнымъ золотыми деньгами, что она съ трудомъ удерживала его. Въ саду между тмъ пробудился ея отецъ, и услыхавъ шумъ, подошелъ въ окну. Увидвъ домъ свой окруженный христіанами, онъ сталъ кричать раздирающимъ голосомъ: «воры! воры! христіане!..» Крикъ этотъ встревожилъ насъ всхъ.

Ренегатъ, видя грозившую намъ опасность и сознавая какъ необходимо было для насъ окончить дло, не поднявъ на ноги весь домъ, побжалъ въ комнату Аги-Морато. Нкоторые изъ моихъ товарищей послдовали за нимъ, я же не смлъ покинуть Зораиды, упавшей почти безъ чувствъ ко мн на руки. Минуту спустя ренегатъ и его товарищи привели къ намъ Аги-Морато, связаннаго по рукамъ и съ завязаннымъ ртомъ, грозя убить его при первомъ слов, которое онъ вымолвитъ. Зораида закрыла глаза, не чувствуя себя въ силахъ взглянуть на своего отца. Онъ же онмлъ отъ изумленія, не понимая, что могло заставить ее отдаться намъ въ руки. Но такъ какъ ноги намъ были всего нужне тогда, поэтому мы поспшили возвратиться на берегъ, гд насъ давно уже ожидали, безпокоясь о томъ, не случилось ли съ нами какого-нибудь несчастія.