Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

Олалья! искренно я врю,
Что любишь ты меня,
Хоть ты молчишь, но я лелю
Мечту, что ты моя.
Чмъ боле ты равнодушной
Казаться хочешь мн,
Тмъ я полнй живу надеждой
На перекоръ теб.
Хоть у тебя, ты говорила
И чувствовать дала,
Грудь блая изъ камня, сердцежъ —
Гранитная скала.
Но все же, сквозь твои упреки,
Сквозь холодность твою,
Живымъ лучомъ своимъ надежда
Ласкаетъ мысль мою,
И оттого-то безъ боязни,
Я въ будущность гляжу.
Что нжность и твоя суровость
Мн говоритъ: люблю.
И ежели любовь вниманьемъ
Обозначается,
Тогда твое ко мн вниманье
Чмъ увнчается?
И если правда, что услугамъ
Дано смягчать сердца,
Тогда мои теб услуги
Благого ждутъ конца.
Олалья! врь, тебя люблю я
Безъ помышленій злыхъ,
Богъ видитъ, нтъ преступной цли
Въ намреньяхъ моихъ.
Цпями шелковыми церковь
Соединяетъ насъ,
И ихъ я радостно надну,
Съ тобой соединясь.
Когда-жъ откажешь, то клянуся
Не выходить съ тхъ поръ —
Когда не стану капуциномъ
Я — никогда изъ горъ.

Не усплъ пвецъ замолкнуть, какъ Донъ-Кихотъ началъ просить его продолжать пніе, но Санчо, котораго давно уже клонило ко сну, воспротивился этому, говоря, что время подумать и объ отдых, и что добрые пастухи, трудясь цлый день, не могутъ пть потомъ всю ночь.

— Понимаю тебя, сказалъ Донъ-Кихотъ; понимаю, что голов, отягченной виномъ, сонъ нужне музыки.

— Нечего Бога гнвить, каждому досталась своя доля, возразилъ Санчо.

— Согласенъ: и я нисколько не намренъ мшать теб, отвчалъ Донъ-Кихотъ. Располагайся какъ знаешь. Людямъ не моего званія приличне бодрствовать, чмъ отдыхать. Перевяжи только мн ухо, потому что оно страшно болитъ.

Санчо собирался исполнить это приказаніе, но одинъ изъ пастуховъ попросилъ рыцаря не безпокоить своего оруженосца, и нарвавъ нсколько листьевъ розмарина, разрзавъ и перемшавъ съ солью, приложилъ ихъ въ уху Донъ-Кихота, совтуя ему удовольствоваться однимъ этимъ лекарствомъ, оказавшимъ дйствительную пользу.

Глава XII

Между тмъ въ собесдникамъ нашимъ прибылъ еще одинъ парень изъ тхъ, которые доставляли своимъ товарищамъ изъ деревни провизію. «Братцы!» сказалъ онъ имъ; «знаете ли, что случилось?»

— А почему мы можемъ знать? отозвался какой то пастухъ.

— Знайте же, что студентъ нашъ Хризостомъ умеръ сегодня утромъ, и вс втихомолку говорятъ, будто его извела любовь въ этой колдунь Марсел, дочери Гильома богатаго, которая бродитъ вокругъ нашихъ пастбищъ, одтая въ пастушье платье.

— Какъ въ Марселл? отозвался чей то голосъ.

— Къ ней, въ ней, отвчалъ крестьянинъ: но всего удивительне, что въ своей духовной Хризостомъ завщеваетъ похоронить себя какъ неврующаго, среди чистаго поля у той самой скалы, съ которой льется источникъ пробковаго дерева; на этомъ мст онъ, какъ слышно, увидлъ въ первый разъ Марселлу. Кром того онъ проситъ о многомъ другомъ, чего церковные старшины наши не хотятъ исполнять, потому что, но ихнему приговору, это будетъ какъ будто не совсмъ по христіански. Другъ же Хризостома Амброзіо настаиваетъ, чтобы послдняя воля покойника была выполнена во всей точности; споры эти всполошили теперь всю нашу деревню. Увряютъ, однако, что нее будетъ исполнено по желанію Амброзіо и другихъ друзей покойника. Завтра славно такъ станутъ хоронитъ его на томъ самомъ мст, которое онъ выбралъ для своей могилы; тутъ будетъ на что поглядть, и я непремнно отправлюсь на похороны, хотя бы мн и не приходилось возвращаться въ деревню.

— Пойдемъ вс вмст, крикнулъ одинъ изъ пастуховъ, только бросимъ сначала жребій, кому остаться стеречь стада.

— Не нужно кидать жребія; я и безъ того останусь, сказалъ другой пастухъ, и за это не требую отъ васъ никакой благодарности; не пойду я потому, что занозилъ ногу и не могу сдлать ни шагу.

— А все-таки спасибо теб, сказалъ Педро.

Донъ-Кихотъ просилъ сказать ему, кто такой былъ покойникъ, и Педро передалъ ему все, что зналъ о Хризостом; именно: что онъ былъ сынъ богатаго гидальго, жившаго въ окрестныхъ горахъ, и что долго учившись въ Саламанк, онъ возвратился домой человкомъ очень ученымъ. Увряютъ, говорилъ Педро, будто покойникъ прекрасно зналъ все, что длаютъ на неб не только звзды, но также солнце и луна, помраченіе которыхъ онъ всегда врно предсказывалъ.