Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

— Очень хотлось дяд пристроить сиротку, продолжалъ Педро, да только напрасно предлагалъ онъ ей изъ всхъ жениховъ нашихъ выбрать себ любого. Ни къ чему это не послужило. Марселла твердила одно. да одно, что не пора ей еще выходить замужъ, потому что молода она и не способна какъ слдуетъ вести хозяйство. Дядя не понуждалъ ея, полагая, что не слдъ родителямъ понуждать дтей жениться и выходить замужъ, и думалъ, что какъ войдетъ Марселла въ лта, такъ сама образумится. А Марселла между тмъ, не слушая ни родныхъ своихъ, ни знакомыхъ, на удивленіе всмъ сдлалась пастушкой и отправилась съ другими женщинами въ поле, — пасти свои стада. Какъ увидли ее, я вамъ скажу, среди благо дня, мущины наши, то, право, не перечесть вамъ всхъ дворянъ и крестьянъ, ставшихъ пастухами, единственно для того только, чтобы слдовать за ней, межъ ними былъ и нашъ Хризостомъ; о немъ такъ говорили, что онъ не то что любитъ, а какъ самому Богу покланяется Марселл. Нужно сказать вамъ, однако, что вела она себя хорошо, и никакихъ дурныхъ слуховъ про нее не ходило. Со всми она была привтлива и ласкова, но только и виду никому она не подала, чтобы кто полюбился ей, а если кому приходила охота сказать ей про свою любовь, такъ она такъ ловко спроваживала его отъ себя, что ужъ и не возвращался онъ больше къ ней. И врите ли, хуже лютаго мора разоряетъ она теперь край нашъ, потому что молодежь наша не налюбуется на красоту ея, съума по ней сходитъ, а она всхъ отталкиваетъ; никто не милъ ей. И еслибъ вы пробыли здсь нсколько дней, то услышали бы въ этихъ долинахъ и горахъ такой лютый плачь, такія льются здсь слезы по ней, что вамъ стало бы ясно, почему вс иначе не зовутъ ее, какъ жестокой. Недалеко отсюда больше чмъ на двадцати деревьяхъ вырзано имя Марселлы и сверху корона, какъ надъ царицею красоты. Здсь по ней плачетъ одинъ, тамъ другой, дальше слышна любовная псня третьяго, еще дальше по ней тоскуетъ четвертый. Одинъ не спитъ, да все думаетъ про нее ночь цлую у дубоваго дерева, или на самомъ верху овалы, и солнце застаетъ его съ думой о его красавиц, и не видитъ онъ отъ слезъ свта божьяго. Другой горюетъ по ней, лежа, подъ солнцемъ, на песк сыпучемъ, и молитъ Господа послать поскорй ему смерть. И каждый изъ насъ, какъ поглядитъ что длается вокругъ, такъ волей, неволей думаетъ: какой будетъ всему этому конецъ? и это полюбится наконецъ этой жестокой Марселл, изведшей нашего Хризостома, на похороны котораго вамъ не мшало бы взглянуть, господинъ рыцарь. Покойникъ имлъ много друзей и отсюда до мста, на которомъ просилъ онъ похоронить себя не боле полумили.

— Непремнно поду, отвчалъ Донъ-Кихотъ, и благодарю тебя за удовольствіе, доставленное мн твоимъ разсказомъ.

— Могъ бы я разсказать вамъ много другихъ исторій про влюбленныхъ въ Марселлу, сказалъ Педро, но завтра, мы врно повстрчаемъ дорогой какого нибудь пастуха, который разскажетъ намъ ихъ. Теперь же, не худо бы вашей милости отдохнуть гд нибудь въ закрытомъ мст, потому что съ вашей раной не хорошо вамъ оставаться на сырости; хотя правду оказать, нечего вамъ бояться теперь, посл нашего лекарства.

Санчо, тысячу разъ посылавшій къ чертямъ пастуха съ его разсказами, торопилъ Донъ-Кихота войти въ шалашъ Педро, и рыцарь, хотя съ трудомъ, согласился наконецъ исполнить желаніе своего оруженосца, но вспоминая о влюбленныхъ въ Марселлу, онъ внутренно поклялся себ посвятить всю ночь воспоминаніямъ о своей дам. Санчо же улегся между осломъ и Россинантомъ на подстилк, разостланной пастухами и уснулъ не какъ пламенный любовникъ, а какъ человкъ, котораго недавно поколотили.

Глава XIII

Заря едва занялась, когда проснувшіеся уже пастухи пришли будить Донъ-Кихота, спрашивая его: остается-ли онъ при прежнемъ намреніи отправиться на похороны Хризостома? и въ случа его согласія предлагали отправиться вмст. Рыцарь съ радостью согласился на это и приказалъ Санчо осдлать Россинанта и быть готовымъ съ своимъ осломъ. Санчо поспшилъ исполнить приказаніе своего господина, и спустя нсколько времени, вся компанія двинулась въ путь. Прохавъ съ четверть мили, путешественники наши встртили на перекрестк одной дороги шесть пастуховъ, одтыхъ въ черныя кожи, съ палками въ рукахъ, и съ головами, покрытыми лавровыми и кипарисными внками; за ними хали верхомъ два прекрасно одтые господина, въ сопровожденіи трехъ служителей. Путешественники вжливо раскланялись между собою, и такъ какъ имъ предстояло хать по одной дорог, поэтому они и отправились вмст. Немного спустя одинъ изъ верховыхъ сказалъ своему спутнику: «синьоръ Вивальдо! кажется, мы не пожалемъ, что насъ нсколько задержитъ эта церемонія; она должна быть очень интересна, судя по тому, что мы слышали о покойник и его жестокой красавиц.»

— Я, съ своей стороны, отвчалъ Вивальдо, готовъ жертвовать не однимъ, а четырьмя днями, лишь-бы только увидть похороны Хризостома.