Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)

— Я не спорю, что это оригинальное происшествіе дйствительно довольно смшно, отвтилъ Донъ-Кихотъ, но въ чему и о чемъ тутъ особенно толковать? этого я не понимаю. Вдь не у всхъ твоихъ слушателей хватитъ на столько разсудка, чтобы съумть оцнить это дло какъ слдуетъ.

— По крайней мр копье вашей милости съумло, какъ слдуетъ, оцнить мсто, на которое оно попало, сказалъ Санчо, потому что ваша то милость мтила мн въ башку, да только, благодаря Соедателю и моему проворству, копье хватило меня по плечу. Но, Богъ съ нимъ; на свт все забывается, и въ тому же, не даромъ, говорятъ, что тотъ кто любитъ, — тотъ заставляетъ плакать тебя, и у великихъ господъ тауъ ужь водится, что посерчаютъ они, да потомъ и пожалуютъ. Чмъ они жалуютъ прислугу свою отдувъ ее палками, этого я не знаю, но крпко на крпко увренъ, что странствующіе рыцари посл такихъ палочныхъ оказій жалуютъ своихъ оруженосцевъ островомъ, или даже какимъ-нибудь имньицемъ на твердой земл.

— Ничего мудренаго нтъ, Санчо, если слова твои оправдаются, замтилъ Донъ-Кихотъ. Въ настоящую же минуту, прости мою вспышку; ты, какъ человкъ разсудительный, очень хорошо понимаешь, что мы не отвчаемъ за первыя движенія въ минуту гнва. Умерь же Санчо, скажу теб, не вдавайся ты, слишкомъ, въ разговоры со мною, потому что ни въ одной рыцарской книг не видлъ я, а прочелъ я ихъ, кажется, не мало, чтобы какой-нибудь болтунъ-оруженосецъ такъ безцеремонно разговаривалъ съ своимъ господиномъ, какъ ты со мной. Въ этомъ мы, конечно, оба виноваты; ты — за твое непочтеніе ко мн, а я за то, что не умлъ внушить теб этого почтенія. Вспомни оруженосца Амадиса, Гондалина, впослдствіи владтеля Твердаго острова; онъ никогда не говорилъ съ своимъ господиномъ иначе, какъ съ обнаженной, и почтительно наклоненной головой — more turqueso; или оруженосца донъ-Гадаора, Газибала, который до того умлъ сдерживать свой языкъ, что имя его упоминается всего однажды во всей длинной и истинной исторіи донъ-Галаора, и что сдлано, конечно, съ тою цлью, чтобы преисполнить насъ удивленіемъ къ чудесному умнію этого оруженосца молчать везд и всегда. Изъ этого ты долженъ заключить, Санчо, что нужно длать нкоторое различіе между, господиномъ и слугою, государемъ и подданнымъ, рыцаремъ и оруженосцемъ. И по этому, мы просимъ тебя отнын быть почтительне къ намъ, и не позволять себ въ присутствіи нашемъ никакихъ вольностей и шуточекъ; потому что какъ бы не проявился мой гнвъ, невыгода будетъ всегда на твоей сторон. Общанныя теб награды дадутся въ свое время, а пока ты все же знаешь очень хорошо, что жалованье твое не потеряно.

— Все это такъ, отвчалъ Санчо, но только желательно было бы мн знать, въ случа, если никакихъ чрезвычайныхъ наградъ намъ никогда не дождаться, и дло кончится на одномъ жалованьи, то сколько полагается его оруженосцамъ странствующихъ рыцарей, и по какимъ срокамъ выплачивается оно: помсячно или поденно, какъ поденщикамъ на каменныхъ работахъ?

— Не думаю, сказалъ Донъ-Кихотъ, чтобы оруженосцы прежнихъ временъ получали опредленное жалованье; они, кажется, служили даромъ; и если я въ моемъ завщаніи опредлилъ теб жалованье, то это, единственно вслдствіе неизвстности, что можетъ случиться; Богъ всть, какъ взглянутъ еще на рыцарство въ эти бдственныя времена, а между тмъ отвчать на томъ свт за такой пустякъ, какъ твое жалованье, у меня, право, нтъ ни малйшей охоты. Поврь мн, Санчо, нтъ пути боле опаснаго и тернистаго, какъ тотъ, по которому слдуютъ искатели приключеній.

— Еще бы! сказалъ Санчо, если одинъ стукъ валяльныхъ мельницъ могъ смутить такого безстрашнаго рыцаря, какъ вы. На счетъ-же всего остальнаго, будьте покойны; потому что, отнын, я рта не разину для какой-нибудь шуточки, и не пикну иначе, какъ только для восхваленія и прославленія вашей милости.

— И хорошо сдлаешь, сказалъ Донъ-Кихотъ, потому что посл родителей, господа ваши достойны наибольшаго съ вашей стороны уваженія, какъ люди, имющіе одинаковыя обязанности и права съ вашими родителями.

Глава XXI

Въ это время началъ накрапывать дождикъ, и Санчо не прочь былъ укрыться отъ него въ одной изъ валяльныхъ мельницъ, но Донъ-Кихотъ до того возненавидлъ ихъ за ту штуку, которую он сыграли съ нимъ, что просто видть ихъ не могъ. Онъ круто повернулъ Россинанта, и выхалъ съ оруженосцемъ своимъ на дорогу, близко походившую на вчерашнюю. Тутъ вскор привелось ему замтить всадника, голова котораго покрыта была чмъ-то, сіявшимъ какъ золото.