Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1

Однажды, гуляя за городомъ, Ансельмъ взялъ подъ руку Лотара и дружески сказалъ ему: «другъ мой! ты, конечно, не думаешь, чтобы я не благодарилъ Бога за все, что Онъ даровалъ мнѣ; за тѣ природные дары, которыми Онъ такъ щедро осыпалъ меня, и въ особенности за ту высшую милость, которую Онъ явилъ мнѣ, давъ мнѣ такого друга какъ ты и такую жену, какъ Камилла; два сокровища, любимыя мною, если не столько, сколько онѣ стоятъ, то, по крайней мѣрѣ, столько, сколько могу. И чтожъ, обладая, повидимому, всѣмъ, что составляетъ счастіе земное, я влачу здѣсь самую безотрадную жизнь. Съ нѣкоторыхъ поръ меня волнуетъ такое странное и исключительное желаніе, что я самъ себѣ удивляюсь, я самъ себя не узнаю; я бы хотѣлъ скрыть его отъ міра и отъ себя. Но таить его я больше не могу, и въ надеждѣ на твою дружескую помощь, на то, что ты спасешь меня и своими заботами возвратишь мнѣ радость столь же полную, какъ тѣ мученія, въ которыя повергла меня моя собственная глупость; я рѣшаюсь тебѣ открыть его».

Лотаръ внимательно слушалъ Ансельма, недоумѣвая къ чему вело это длинное вступленіе. Напрасно старался онъ, однако, угадать какого рода желаніе могло возмутить душевный покой его друга. Всѣ, самыя разнообразныя, догадки были слишкомъ далеки отъ истины. Желая наконецъ поскорѣй выйти изъ лабиринта своихъ предположеній, онъ сказалъ Ансельму, что высказывать другу задушевныя тайны такими окольными путями, значитъ оскорблять святое чувство дружбы; потому что отъ испытаннаго друга, говорилъ онъ, всегда можно ожидать или совѣтовъ касательно путей, или даже средствъ для достиженія желаемаго.

— Ты правъ, отвѣчалъ Ансельмъ, и довѣряясь тебѣ скажу, что меня преслѣдуетъ желаніе узнать, такъ ли вѣрна мнѣ и нравственна Камилла, какъ я воображаю. Убѣдиться въ этомъ я могу, прибѣгнувъ къ испытанію, которое выказало бы чистоту жены моей также ясно, какъ огонь выказываетъ чистоту золота. Я убѣжденъ, мой другъ, что добродѣтель женщины познается въ искушеніи, которому она подвергается; вполнѣ добродѣтельной можетъ быть названа только та, которая не увлечется ни просьбами, ни слезами, ни подарками, ни безотвязнымъ преслѣдованіемъ своего любовника. Что удивительнаго, если не падаетъ женщина, которой не представляется случая пасть? если она остается вѣрною потому только, что за ней глядятъ во всѣ глаза и отводятъ отъ нее всякое искушеніе; если притомъ она знаетъ, что заплатитъ, быть можетъ, жизнью за первое подозрѣніе, которое возбудитъ въ своемъ мужѣ. Можно ли, въ самомъ дѣлѣ, сравнить женщину добродѣтельную изъ страха, или вслѣдствіе отсутствія повода къ соблазну, съ женщиной, вышедшей побѣдоносно изъ всѣхъ опутывавшихъ ее преслѣдованій и сѣтей. Тревожимый этими вопросами, неотступно слѣдующими одинъ за другимъ, я рѣшился сдѣлать Камиллу предметомъ преслѣдованій человѣка, достойнаго ея любви. Если она выйдетъ, какъ я надѣюсь, торжествующей изъ этой борьбы, тогда я признаю себя счастливѣйшимъ человѣкомъ въ мірѣ, и достигнувъ предѣла моихъ желаній, скажу, что я нашелъ ту женщину, о которой одинъ мудрецъ говорилъ: кто ее найдетъ? Но еслибъ даже это испытаніе кончилось не въ ея, а слѣдственно и не въ мою пользу, и тогда, удовольствіе знать, что я не ошибся въ моихъ предположеніяхъ, дастъ мнѣ силы мужественно перенести всѣ послѣдствія этого рокового для меня испытанія. Другъ мой! такъ какъ ты ничѣмъ не переубѣдишь, и не заставишь меня отказаться отъ моего намѣренія, то исполни мое желаніе, и постарайся разсѣять мои сомнѣнія. Я тебѣ доставлю и случай дѣйствовать, и средство поколебать сердце благородной, скромной, безкорыстной женщины. Что въ особенности заставляетъ меня обратиться съ моею просьбою, именно, въ тебѣ: это увѣренность, что въ случаѣ побѣды надъ Камиллой, ты не доведешь своего торжества до крайнихъ предѣловъ, а только покажешь, къ чему оно могло привести. И погребенный на вѣки въ тайнахъ нашихъ душъ, позоръ мой не будетъ такъ полонъ, какъ онъ могъ бы быть. Другъ мой! если ты хочешь, чтобъ я насладился еще тѣмъ, что можетъ быть названо жизнью, то начинай, безъ малѣйшаго замедленія, это любовное испытаніе съ той настойчивой страстью, съ какой я желаю и какой вправѣ ожидать вѣра моя въ твою дружбу.