Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1

Такъ отвѣтилъ аудиторъ, выслушавъ извѣстіе о своемъ братѣ; и глубокое горе его проникло въ душу всѣхъ его слушателей. Видя какъ удался маленькій обманъ, священникъ не желалъ держать аудитора долѣе въ томительной неизвѣстности. Онъ всталъ изъ-за стола, отправился за Зораидой, потомъ въ обществѣ Лусинды, Доротеи и дочери аудитора, подошелъ въ плѣннику, взялъ его за руку, и возвратился съ мавританкой и плѣнникомъ къ аудитору. «Осушите ваши слезы», сказалъ ему священникъ, «и пусть исполнится въ эту минуту все, чего вы желали. Предъ вами вашъ братъ и ваша прелестная невѣстка; это капитанъ Віедма», продолжалъ онъ, указывая на плѣнника, «а это», указавъ на Зораиду, «прекрасная мавританка, его освободительница. французскіе пираты лишили ихъ всего; и вамъ остается теперь выказать въ отношеніи своего брата все великодушіе вашего благороднаго сердца». Плѣнникъ кинулся въ объятія аудитора, но послѣдній отклонилъ брата, желая разглядѣть его съ нѣкотораго разстоянія. Скоро, однако, онъ узналъ своего старшаго брата, сжалъ его въ своихъ объятіяхъ, и залился слезами, глубоко тронувшими свидѣтелей этой неожиданной встрѣчи. Что прочувствовали въ эту минуту оба брата, что сказали они другъ другу? это трудно даже вообразить, не только передать. Они, то кротко разсказывали другъ другу происшествія своей жизни, то являли самые трогательные признаки братской привязанности; аудиторъ обнималъ Зораиду, предлагалъ ей свое состояніе и приказывалъ дочери цаловать ее въ свою очередь; и хорошая христіанка и прелестная мавританка вызывали у всѣхъ слезы знаками взаимной любви и благодарности. Молча, но внимательно смотрѣлъ на все это Донъ-Кихотъ, приписывая всѣ эти происшествія разнымъ химерамъ своего рыцарства; а между тѣмъ съ другой стороны порѣшили, что Зораида и плѣнникъ возвратятся съ своимъ братомъ въ Севилью, и извѣстятъ обо всемъ ихъ престарѣлаго отца, приглашая его пріѣхать на свадьбу и крестины Зораиды. Аудитору нельзя было ни перемѣнить дороги, ни остановиться въ пути; онъ узналъ, что черезъ мѣсяцъ эскадра отправится изъ Кадикса въ новую Испанію, и съ его стороны было бы неловко упустить этотъ случай.

Въ концѣ концовъ всѣ были обрадованы счастливой встрѣчей плѣнника съ его братомъ, но было уже далеко за полночь, и всѣ отправились хоть немного отдохнуть до утра. Донъ-Кихотъ взялся охранять замокъ отъ покушеній какого-нибудь великана или иного негодяя, который, вздумалъ бы возмутить сонъ прекрасныхъ дамъ, ночевавшихъ въ замкѣ, привлекаемый могуществомъ ихъ красоты. Всѣ — знавшіе рыцаря благодарили его за услугу, и кстати разсказали о его странномъ помѣшательствѣ аудитору, что, конечно, не мало удивило послѣдняго. Одинъ Санчо, принужденный такъ долго не спать, былъ не въ духѣ, но за то онъ устроился потомъ лучше всѣхъ на збруѣ своего осла, не предчувствуя, что часъ дорогой расплаты за нее уже приближался. Дамы ушли, наконецъ, въ свою комнату, мужчины улеглись какъ знали, а Донъ-Кихотъ, согласно своему обѣщанію, вышелъ изъ корчмы и расположился на стражѣ воображаемаго замка.

Заря едва занималась, когда дамы наши были разбужены, чудеснымъ голосомъ, раздавшимся вблизи корчмы. Онѣ жадно стали прислушиваться въ нему, особенно Доротея, проснувшаяся раньше всѣхъ; — дочь президента, Клара Віедма спала еще возлѣ нее. Никто не могъ угадать, кто это пѣлъ такъ восхитительно? Не акомпанируя себя ни на какомъ инструментѣ, обворожительный голосъ, привлекшій общее вниманіе раздавался то будто на дворѣ, то какъ будто въ конюшнѣ; и между тѣмъ, какъ удивленныя дамы внимательно слушали его, Карденіо сказалъ, подошедши къ ихъ комнатѣ: «если вы не не спите, то послушайте молодого погонщика, который очаровываетъ, а не поэтъ».

— Мы слушаемъ его, сказала Доротея, и напрягая болѣе и болѣе вниманіе, она разслушала слѣдующій романсъ:

Глава XLIII

Пловецъ я, и давно по морю
Глубокому любви;
Плыву я безъ надеждъ достигнуть
Когда-нибудь земли.
Ведетъ меня, вдали сіяя,
Чудесная звѣзда;
Самъ Палинуръ [12]

не зрѣлъ подобнойЗвѣздѣ той никогда
Куда ведетъ она, не знаю,
Но глядя на нее,
Безъ цѣли я стремлюсь за нею,
Позабывая все.
Суровая предосторожность
И страхъ, что скажетъ свѣтъ,
Какъ тучи отъ меня скрываютъ
Порою мой предметъ.
Звѣзда моя! въ своемъ сіяньи
Жизнь почіетъ моя;
И я умру, какъ ты исчезнешь
Изъ виду у меня.