Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2 (др. издание)

Секретарь запечаталъ письмо и въ ту же минуту отослалъ его съ курьеромъ. Между тмъ мистификаторы Санчо согласились насчетъ того, какъ имъ спровадить губернатора съ его губернаторства. Все время посл обда Санчо провелъ въ разсужденіяхъ и постановленіяхъ, долженствовавшихъ упрочить благоденствіе жителей своего воображаемаго острова. Онъ веллъ превратить на немъ барышничество състными припасами, разршилъ ввозить отовсюду вино съ обязательствомъ объявлять откуда привозятъ его, чтобы назначать цну соотвтственно его доброт и извстности, а въ наказаніи за подлогъ и подмсь въ вино воды опредлилъ смертную казнь. Онъ понизилъ высокую, по его мннію, цну на платье, въ особенности на башмаки, постановилъ таксу для прислуги, назначилъ тлесное наказаніе для пвцовъ неприличныхъ псней, повеллъ, чтобы нищіе, вымаливая милостыню, не пли про чудеса, достоврности которыхъ они не въ состояніи доказать; — Санчо казалось, что чудеса эти вымышлены и только подрываютъ довріе къ чудесамъ дйствительно бывшимъ. Онъ назначилъ особеннаго алгазила для бдныхъ, не съ цлію преслдовать ихъ, но чтобы открывать дйствительно бдныхъ, и лишить разныхъ пьяницъ и негодяевъ возможности укрываться въ тни поддльныхъ увчій и ранъ. Наконецъ, онъ повеллъ столько хорошаго, что законы его сохраняются досел подъ именемъ: Узаконеній великаго губернатора Санчо Пансо.

Глава LII

Сидъ Гамедъ говоритъ, что излечившись отъ царапинъ, Донъ-Кихотъ ршился проститься съ герцогомъ и герцогиней, находя, что въ замк ихъ онъ ведетъ праздную, противную рыцарскимъ правиламъ, жизнь. Онъ намревался отправиться въ Сарагоссу, надясь получить на сарагосскихъ турнирахъ, время которыхъ приближалось, панцырь, назначенный въ награду побдителю. Сидя однажды за столомъ съ хозяевами, онъ готовъ было уже попросить у нихъ позволенія ухать изъ замка, какъ вдругъ въ залу вошли дв женщины (ихъ скоро узнали) — одтыя въ черное съ головы до ногъ. Одна изъ нихъ подошла къ Донъ-Кихоту и, распростершись во весь ростъ, припала къ ногамъ его, съ такими горестными вздохами, что смутила всхъ. Хотя герцогъ и герцогиня думали, что это, вроятно, какая-нибудь новая шутка, которую слуги ихъ вздумали сыграть съ Донъ-Кихотомъ, но тяжелыя рыданія неизвстной женщины держали ихъ въ недоумнія. Тронутый Донъ-Кихотъ приподнялъ рыдавшую женщину и снялъ покрывало съ ея увлаженнаго лица. Несчастная эта — кто бы могъ вообразить? — оказалась дуэньей герцогини донной Родригезъ; возл нея въ траурномъ плать стояла дочь ея, соблазненная сыномъ богатаго земледльца. Общее изумленіе встртило ихъ появленіе; особенно удивлены были сами хозяева. Хотя они и считали дону Родригезъ порядочной дурой, все-таки не воображали ее способной на такія глупости. — «Позвольте мн, ваша свтлость», умиленно проговорила она герцогу и герцогин, «сказать кое-что господину рыцарю Донъ-Кихоту; это необходимо мн, чтобы съ честью выйти изъ того горестнаго положенія, въ которомъ я очутилась по милости дерзкаго негодяя, соблазнившаго мою дочь».

Герцогъ позволилъ ей сказать господину Донъ-Кихоту, что ей будетъ угодно. Поднявъ глаза на рыцаря и вознося въ нему свой голосъ, донна Родригезъ проговорила: «нсколько дней тому назадъ, храбрый рыцарь, я разсказала вамъ, какимъ подлымъ обманомъ негодный крестьянинъ соблазнилъ мою дорогую дочь; несчастная жертва эта теперь передъ вами Вы общали сдлаться ея заступникомъ и исправить причиненное ей зло. Узнавши теперь, что вы собираетесь ухать изъ-замка и отправляетесь искать приключеній, — да Господь пошлетъ ихъ вамъ, я пришла попросить васъ, чтобы вы прежде чмъ пуститесь странствовать по большимъ дорогамъ, наказали этого мерзавца и заставили его исполнить данное имъ общаніе жениться на моей дочери. Искать правды у герцога — значило бы искать на дуб грушъ; я вамъ сказала по истинной правд, почему онъ не хочетъ заступиться за меня. Да сохранитъ васъ Господь и да не покинетъ Онъ дочь мою и меня». — Строго и важно отвтилъ ей Донъ-Кихотъ: — «добрая дуэнья, осушите ваши слезы и умрьте ваши вздохи. Дочь вашу я беру подъ свою защиту, и скажу только, что она лучше бы сдлала, еслибъ не такъ легко врила общаніямъ влюбленнаго; давать ихъ очень легко, но исполнять очень трудно. Съ позволенія господина герцога, я сію же минуту отправлюсь за безчестнымъ соблазнителемъ, отыщу его, вызову на бой и убью, если онъ откажется исполнить свое общаніе, ибо мой первый долгъ прощать смиреннымъ и карать горделивыхъ, или, говоря другими словами — возстановлять гонимыхъ и низвергать гонителей».