Дон-Кихот Ламанчский. Часть 2

Обѣдъ вполнѣ оправдалъ слова Донъ-Діего, говорившаго, что онъ любитъ угощать своихъ гостей здоровой, вкусной и питательной пищей. Но что въ особенности восхитило Донъ-Кихота, это удивительная тишина, царствовавшая во всемъ домѣ и дѣлавшая его похожимъ на обитель иноковъ. Когда со стола сняли скатерть, возблагодарили Подателя всѣхъ благъ и обмыли руки, Донъ-Кихотъ попросилъ донъ-Лорензо прочитать ему стихи, написанные имъ на поэтическое состязаніе.

— Чтобы не походить на тѣхъ поэтовъ, отвѣчалъ донъ-Лорензо, которые отказываются читать стихи свои, когда ихъ просятъ, и читаютъ, когда ихъ никто объ этомъ не проситъ, я исполню вашу просьбу и прочту вамъ мое стихотвореніе, за которое я, впрочемъ, не жду никакой награды, потому что въ этомъ трудѣ я вижу не болѣе, какъ умственное упражненіе.

— Одинъ изъ моихъ друзей, сказалъ Донъ-Кихотъ, человѣкъ не глупый, былъ того мнѣнія, что не слѣдуетъ писать стиховъ на заданную тему, такъ какъ они всегда удаляются отъ предмета и мысли напередъ составленнаго предложенія; къ тому же правила, существующія у насъ для подобнаго рода сочиненій, весьма строги. Въ стихахъ этихъ не допускается напримѣръ словъ: говоритъ ли онъ, или скажу ль, не допускается категорическихъ выраженій и ставится авторамъ много другихъ препонъ, какъ это очень хорошо извѣстно вамъ.

— Откровенно говоря, сказалъ Лорензо, я бы хотѣлъ указать вамъ на какую нибудь ошибку, утверждаемую и повторяемую вами, но не могу, потому что вы ускользаете изъ рукъ моихъ, какъ змѣя.

— Тоже говоря откровенно, отвѣтилъ Донъ-Кихотъ, я не понимаю, что вы хотите выразить этими словами, что я ускользаю изъ вашихъ рукъ, какъ змѣя.

— Надѣюсь, вы скоро поймете меня, сказалъ Лорензо, а теперь не угодно ли вамъ прослушать мои стихи на тесу. Вотъ тема:

Когда бъ можно что было возродиться,
И мнѣ въ одномъ грядущемъ бы не жить,
Иль еслибъ будущность могла раскрыться
Того, что должно послѣ наступить.

Стихотвореніе.

И счастіе мое прошло, какъ все за свѣтѣ
Проходитъ. И судьба меня съ тѣхъ поръ
Не осыпала благами своими
Ни щедрой, ни воздержною рукой.
У

ногъ своихъ ужъ нѣсколько столѣтій,Ты распростертымъ зришь меня судьба!
О, возврати къ мнѣ счастіе былое;
И съ жизнью могъ еще бъ я примириться
Когда бъ могло, что было возродиться.
Ни славы, ни тріумфовъ, ни побѣдъ,
Ни пальмъ иныхъ я въ жизни не ищу,
Какъ только счастья моего былого;
Мой бичъ — о немъ воспоминанье.
Фортуна! возврати къ ты мнѣ его,
Чтобъ этотъ тайный пламень потушить
И мнѣ въ одномъ грядущемъ бы не жить.
Но что жъ? я невозможнаго прошу.
Какъ можетъ то, что было возродиться?
Какой наукой — время возвратить?
Оно летитъ, идетъ — все безвозвратно,
И странно было бы вообразить,
Чтобы грядущее могло въ прошедшемъ скрыться,
Иль чтобы будущность могла раскрыться.
Не лучше ль умереть и горе въ гробѣ
Похоронить, чѣмъ жить въ волненьи вѣчномъ,
Колеблясь между страхомъ и надеждой.
И кажется порой — всего вѣрнѣе
Покончить разомъ, но иная мысль,
Мысль лучшая рождается въ умѣ,
И заставляетъ въ этомъ мірѣ жить
Тѣмъ, что она мнѣ не даетъ забыть
Того, что должно послѣ наступить.