Дополнительное расследование (т.2)

Солнце уже пряталось за горизонт, и его лучи чуть ли не параллельно с поверхностью моря падали на серые камни. Внимательно всмотревшись в берег, я заметил небольшую расщелину, из которой почти у самой подошвы скатывался, пенясь, ручей. Спустившись с ели, я, к своей великой радости, ощутил под ногами твердое каменистое дно. Вода едва доставала до груди. Немного поколебавшись, я побрел к расщелине, расставив руки и раня босые ноги об острые подводные камни.

Ручей вытекал из крутого и довольно узкого ущелья, но так как другого выхода не было, я, утолив жажду, начал пробираться по его руслу вверх.

В голове еще тягуче и зловеще гудело море, и все казалось, что меня качает и бросает из стороны в сторону, и скалы слева и справа то наваливались на меня, то отступали, словно это были не скалы, а зыбкие каменные волны.

Уже в полной темноте мне удалось взобраться на небольшое плато. Истратив последние силы, я привалился к какому-то плоскому обломку скалы и забылся.

С рассветом пришло чувство голода, однако вокруг не было никакой растительности — только безжизненное нагромождение горных образований, и лишь где-то далеко впереди, почти у вершины, на которой белел нерастаявший снег, маняще зеленела тайга. Возможно, эта вершина принадлежала какой-то из гор, гребни которых в ясную погоду видны даже в Торохе. Это меня обрадовало, поскольку я знал, что неподалеку от этих гор расположилась метеорологическая станция, а возможно, где-то здесь есть и геологические партии, которые забираются в самые глухие дебри.

Было бы разумнее, конечно, не удаляться от берега и ждать помощи именно оттуда. В том, что помощь придет, я ни капли не сомневался, как не сомневался и в том, что Тагир остался цел и невредим, и потому через день-два люди придут мне на помощь.

И все же близость моря вселяла в меня страх, и потому я, собравшись с силами, пошел вперед, к голубой вершине и зеленому гребню дремучей тайги. Не прошел я, однако, и пятидесяти метров, как передо мной открылась крохотная, похожая на чашу зеленая долина, поросшая кедровым стлаником. Для того, чтобы спуститься к долине, нужно было преодолеть небольшой скалистый гребень, зеленоватый от поселившегося на нем мшаника. Я уже было взобрался на этот гребень, как вдруг какая-то сила толкнула меня в грудь, и я вновь покатился к подножию.

Падая, я инстинктивно прикрыл руками лицо, оберегая его от ударов, и так некоторое время лежал ничком, ощущая во всем теле боль. Рядом заскрипели камни.

С усилием я приподнял голову да так и застыл. Прямо перед своим лицом я увидел две огромные когтистые лапы. Точно такие же, только немного поменьше, стояли рядом с ними. Я не смел пошевелиться, лихорадочно соображая, что же предпринять.

В сознании теплилась надежда, что звери не будут трогать неподвижного человека и уйдут. И все же я почти физически чувствовал, как вонзаются грязные, острые когти в мой затылок. Я уже лихорадочно прикидывал, на каком месте я нахожусь и нельзя ли, резко вскочив, броситься кубарем вниз, в каменистое ущелье, преодоленное мною прошедшей ночью, как надо мной раздался глухой, похожий на приглушенный звериный рык голос:

— А ведь он еще живой!

И другой, более тихий и шепелявый, ответил:

— Сивилится!

Чья-то могучая рука оторвала меня от каменистого ложа, как беспомощного щенка, подняла вверх, и я увидел огромное, заросшее рыжими волосами человеческое лицо и маленькие для этого лица, пронзительные зеленоватые глазки, окаймленные красными веками.

Нестерпимая боль во всем моем разбитом и измученном теле, кошмарное видение перед глазами, ужас только что пережитого — все это лишило меня последних сил, и я почувствовал, что погружаюсь в какую-то смрадную, темную бездну.

7

...Видимо, я попал к ребятам какой-то геологоразведочной партии. Эта мысль обрадовала и успокоила меня, и я было попытался встать со своего ложа, но резкая боль в затылке и тошнота, подступившая к горлу, как только я пошевелился, вновь приковали меня к постели. И я лежал, разглядывая помещение, в котором находился, вспоминая пережитые мною кошмарные видения, вызванные, должно быть, усталостью и потерей крови.

Помещение, в котором я находился, не походило ни на палатку, ни на зимовье из лиственничного накатника, не напоминало оно и обычного передвижного домика таежных скитальцев.

Наверное, большими оригиналами были эти геологи, к которым забросила меня судьба, коли додумались сделать себе столь необычное жилище. Стены моей обители были выложены из камня и напоминали древнеазиатские склепы.

Я залюбовался ма́стерской работой неизвестного строителя, ровно, без единого наплыва расшившего извилистые зазоры между асимметричными глыбами. В техникуме я оканчивал строительное отделение, и потому любопытство мое к такому искусному исполнению кладки было вполне закономерным.