Дополнительное расследование (т.2)

Ступени круто пошли вверх, и через некоторое время мы вышли наружу и остановились на плоской площадке каменистого ущелья. Глыба скалы, мимо которой мы прошли наружу, чуть качнувшись, немедленно закрыла выход из подземелья. Рядом были подобные же огромные скалы, и даже опытный наблюдатель едва ли бы мог заметить, что за одной из серых громадин имеется потайной ход.

Было тепло и безветрено, но небо закрывали низкие облака, и по влажному теплому воздуху чувствовалось приближение дождя. Об этом напоминали и невесть откуда залетевшие сюда вороны, которые не садились, как обычно, на вершины деревьев, а прятались в крону, оглашая опушки тайги бесконечными криками.

В ущелье, по которому мы спускались к кромке тайги, было душно. К запаху сырости примешивался еле уловимый слабый запах метана. Возможно, его принесло сюда с ближайшей мари, а возможно, где-то среди камней природный газ выбивался из недр через трещину.

От тайги отделяла нас довольно узкая полоска мари, на которой виднелись островки приземистых кустов голубики, в зеленом бархате густого ягельника крупными бусами розовела клюква. По ту сторону мари среди деревьев мелькали серые спины оленей. Были ли это дикие животные или какое-то стадо забрело сюда случайно, издали определить было невозможно.

Заметив нас, животные скрылись среди огромных елей. Зимагор внимательно осмотрел марь, нашел олений след и пошел по нему, почти по колено погружаясь в трясущийся ковер болотного мха. Я следовал за ним след в след, чувствуя на себе настороженный взгляд идущего за мной старика. Идти в меховой одежде было неудобно и к тому же жарко. Гигант шагал неторопливо, но ходко, и я едва успевал за ним.

В тайге ноги хотя и не вязли в зыбуне, но часто приходилось перелезать через завалы бурелома, и потому продвигались вперед мы довольно медленно. К полудню мы удалились, вероятно, километров на десять от нашего подземелья, и я было начал обдумывать, как бы мне незаметно ускользнуть от своих спутников и таким образом попытаться обрести свободу. Но тут на одной из небольших полян навстречу нам поднялась медведица, лакомившаяся со своими двумя потомками — пестуном и перволетком — обильно разросшейся черникой. Зимагор остановился, в его руке тускло блеснуло оружие. Выстрел прозвучал слабым хрустом сломанной ветки.

Пестун с перволетком метнулись в чащу. Было странно видеть, как безмолвно рухнул на землю огромный зверь.

Выходит, Зимагор имел оружие. Можно себе представить, что было бы со мной, попытайся я от них убежать.

Умрун принялся свежевать зверя, а Зимагор, умостившись на валежнике, молча дал мне знак развязать кожаный мешок. Я ожидал обнаружить в нем по крайней мере вяленую рыбу или иную пищу и очень удивился, что в мешке лежали невзрачные на вид, не больше голубиного яйца шарики. Изготовлены они были из какой-то серой массы, напоминавшей халву или строительную шпаклевку.

— Разбросай это под деревьями, — приказал Зимагор.

Я пересек поляну и швырнул несколько шариков к подножию ели.

— Твой худо бросай, — затряс головой сопровождающий меня Умрун. — Кидай надо на сухой дерева.

Я стал раскидывать шарики у сушняка и у завалов валежника, решив про себя, что это не что иное, как приманка на какого-то зверя — на лису, соболя или росомаху. Возможно, даже отравленная приманка. Места здесь нехоженые и, видимо, богатые пушным зверем. Вот и промышляют его отшельники, не утруждая себя устройством ловушек или капканов.

Умрун был доволен:

— Ба-а-льшой огонь будет. Шибка тайга гореть будет.

— Почему гореть?

— Сначала будет шарик, потом — тайга, — пояснил он. — Он такой — шарик. Вода попадай — и гори. Понимай?

Чего уж тут не понять! Значит, эти сволочи тайгу палят. Мне сразу вспомнилось, что пожары у нас случаются почти каждый год. Дорог сюда пока нет, массивы леса огромные, и гибнет добро сотнями гектаров. В Торохе считали, что пожары возникают от довольно редких в наших краях молний, или грешили на охотников. Выходит, ни при чем здесь ни молнии, ни охотники. Просто оказался здесь враг и вредит втихую. И ты тоже хорош, комсомолец Щербаков, — помогаешь этим подонкам пакостить.

В сумке оставалось еще несколько шариков. Осторожно, чтобы не заметил Умрун, я сунул их себе за пазуху, еще не сознавая, для чего я это делаю, и показал пустую котомку Умруну:

— Всё!

— Теперь тебе назад ходу нет, — рыкнул гигант, кивнул головой куда-то к югу. — Ничего хорошего тебя там не ждет после твоей диверсионной акции. Так ведь это у вас называется?

Я угрюмо молчал, коря себя за то, что, не узнав, что к чему, взялся раскидывать проклятые шарики. Кто знает, какую беду они принесут. Возможно, они будут причиной гибели не только леса, но и людей, забредших по какой-либо надобности в эти глухие места.

Молча мы отправились назад. Умрун взвалил на меня увязанную ремнями медвежью шкуру и все так же шел за мной по пятам. Впереди легко и широко шагал Зимагор, вскинув на плечо многопудовую медвежью тушу, словно это была туша не громадного зверя, а двухмесячного ягненка.