Дорога ярости. Как Джордж Миллер создавал культовую постапокалиптическую франшизу

Альберт продолжал украшать свое тело, сидя рядом с Мэнниксом – менеджер по локациям косился на него с опаской. Затем Альберт, кажется, наугад поднял с земли один камень, за ним другой – и начал тереть их друг о друга. В результате получился порошок нового цвета. Он нанес смесь на кончик пальца и начал добавлять декоративные полосы на грудные мышцы. Старейшина уже значительно вымазался в краске, а Миллер и Мэнникс все продолжали рассказывать историю, но вдруг Альберт встал и закатил сцену. Он обращался к остальным старейшинам, указывая на двух белых гостей. Это было мощное выступление: громкое, агрессивное, сопровождавшееся жестами. Он почти кричал. Мэнникс и Миллер нервно смотрели на переводчика, который с трудом поспевал за питьянтьятьяра, на котором говорил Альберт, и шикал на них, когда те переспрашивали.

Альберт резко оборвал разглагольствования и ушел, скрылся в густых зарослях, исчезнув в метровых кустах.

Когда Миллер и Мэнникс спросили, что происходит, Флуд ответил, что им повезло. По его словам, старейшинам понравилась их история. Другой абориген, Тони, поднял с земли два больших камня. Он заговорил, а Флуд перевел: «Они поблагодарили вас за историю и теперь в знак признательности хотят рассказать свою». Тони начал стучать камнями друг о друга и запел. Другие присоединились к нему, ударяя камнями по земле и отбивая ритм. Вдруг из кустов вновь появился Альберт. Он взял рубашку, которая была на нем раньше, и завязал ее на талии так, что рукава свисали внизу около паха. А рядом с ними красовалась его огромная дубина. Она была шириной в пару сантиметров и длиной около 25 сантиметров: фаллос, который непристойно покачивался между его бедер, пока он пел, подходя к Миллеру и Мэнниксу.

«Я вроде как улыбался и кивал в той самой смертельно неловкой манере белого человека, когда этот фаллос, подпрыгивая, приближался к нам, – вспоминает Мэнникс. – Затем внезапно, как зачастую неожиданно для нас проявляются особенности культуры аборигенов, пение и все остальное действо просто прекратились. Когда Альберт сел, я спросил переводчика: "Что все это значит?" Он сказал, что Альберт рассказывал нам историю. Когда-то, давным-давно, здесь жил один парень. Очевидно, у него был очень большой член. Они считают, что у Безумного Макса тоже очень большой член».

По мере продолжения беседы режиссер и менеджер по локациям почувствовали, что между ними и старейшинами возникла связь. Несмотря на невероятно огромное пространство вокруг них, они почувствовали близость. Мэнникс спросил, есть ли какие-нибудь особые условия для съемок в этой местности – что-либо, о чем нужно знать, кроме очевидного. Старейшины ответили, что за близлежащими скалами – именно там, где будет находиться съемочная группа, если получит разрешение, – есть зона, куда запрещен вход женщинам. Это вызвало беспокойство, учитывая, что в команде женщины были на самых разных ролях. Когда Мэнникс спросил, где проходит граница, старейшина просто указал на свою голову. Он объяснил, что граница является ментальной. Если женщина попадает в запретное место случайно, то на самом деле ее там вообще как бы и не было, так что это не имеет значения. Если же она идет туда с намерением войти, то, в любом случае, она пересекает границу, как только начинает движение. Иными словами, все дело в намерении. С этим хотя бы можно работать, подумал Мэнникс.

Однако самым ярким событием того утра в Ката-Тьюта был не качающийся фаллос Альберта и не пение и танцы аборигенов. Сказать, что это был момент озарения для Джорджа Миллера, – все равно что ничего не сказать. Этот день оказал огромное влияние на режиссера, став переломным для понимания его художественной манеры и творческих мотивов. Такого никто не мог предвидеть, и это было связано с одним из рисунков Верро, изображающим Мастера Бластера.

Миллер и Мэнникс начали рассказывать о структуре власти в Бартертауне. Как под городом обитает обладающее силой воинственное существо, состоящее из большого и маленького человека. Они пытались донести эту концепцию и показывали на иллюстрацию Верро, но переживали, что лишь сбивают аборигенов с толку. Один из старейшин прервал их и что-то сказал Флуду. «Все в порядке, – перевел он. – Они все поняли. Это одна из их историй».