Дорога пряности

Он бросается вперед первым – причем быстро, несмотря на свои размеры. Я отбиваю удар, мечи сталкиваются с громким «дзынь», что разносится по позолоченным равнинам. Мы встречаемся взглядами, и глаза Тахи сверкают в лучах утреннего солнца. Момент умиротворения мимолетен. Таха отдергивает клинок и бьет снова, но теперь не останавливается, когда я парирую. Он движется как разъяренная гадюка, рубит сверху, пытается дерзко уколоть в грудь. Я отступаю по траве легкой походкой, быстро отражая каждый удар. Таха подныривает и целится мне в голени, я перепрыгиваю через клинок, который срезает траву, приземляюсь вне его досягаемости. Мы замираем, тяжело дыша. Кожа Тахи блестит, на ней выступают первые капельки пота, над яркими глазами сдвинуты брови. Таха медленно выпрямляется во весь свой пугающий рост.

– Ты все время в защите.

Мы снова приходим в движение, кружим, словно два волка над спорной добычей.

– Нет, просто даю противнику первым раскрыть слабости, – отвечаю я.

Таха кривит губы в ухмылке:

– Это ты зря. У меня их нет.

Он снова нападает, с неистовством, которого прежде не было. Таха полон решимости подтвердить слова делом и превзойти меня. Я парирую выпад, его меч яростно ударяется о мой, дрожь пробегает по стали, отдается в моей руке и доходит до ребер, где трепещет вокруг колотящегося сердца. Я пинаю Таху в грудь. Он кряхтит и отшатывается, опуская меч и озадаченно хмуря брови. Воспользовавшись передышкой, я разворачиваюсь на пятках и обращаю меч дубинкой. А потом на коротком замахе бью ею Таху по лицу – несильно, но так, чтобы его голова дернулась и он рухнул. Волшебство кипит в венах, веселое возбуждение придает сил движению. Еще вспышка, и дубинка превращается в копье. Возвышаясь над Тахой, приставляю острие к его шее. Он лежит на спине и смотрит на меня снизу вверх. Он осторожно огибает копье рукой и проводит пальцем по губе. Она рассечена, и по подбородку стекает кровь.

– Достаточно? – интересуюсь я спокойно, хотя сердце скачет в груди, как у ребенка-сорванца.

Клянусь духами, в глазах Тахи читается искушающий голод.

– Более чем. Помоги встать, а?

Я превращаю копье в кинжал, вкладываю его в ножны, помогаю Тахе подняться. И ощущаю прикосновение его теплой ладони к своей острее, чем должна. Прочистив горло, я отступаю на шаг:

– Ну же, давай, четко и ясно.

Жду, что Таха будет невнятно отпираться, гневно оправдываться. А он смотрит мне в глаза и искренне произносит:

– Ты лучший поединщик, чем я, Имани. Возможно, прозвище Гроза джиннов ты все же заслужила, а не купила.

– Возможно? – возоплю я, но в глубине души радуюсь.

Наконец Таха заметил мои умения и достижения, хотя, по правде сказать, своим успехом в качестве чародея и Щита я во многом обязана Афиру, который в свое свободное время неустанно гонял меня и дома, и в казармах. И всякий раз, когда я беспокоилась, что все дается мне слишком медленно, сравнивала себя с ним или даже с тетей, он всегда был рядом, подбадривал и непоколебимо верил в мои способности.

«Верь в себя, Имани, – сказал Афир утром в день моего первого испытания в Ордене магов, крепко сжав мои плечи. – Уверенность в себе – вот истинный секрет успеха, верно? А еще готовность подниматься на ноги снова и снова, сколько бы тебя ни сбивали».

В горле встает ком.

– По поводу мисры мы, полагаю, квиты, – говорю я, за шкирку вытаскивая себя из драгоценного воспоминания.

Таха вытирает со лба пот.

– Видимо, да. Как насчет завтрака?

Да чтобы мы с Тахой мирно поели вместе? Никогда не думала, что доживу до этого дня. Но я устала и голодна, а крапчатые яйца, которые Таха два дня назад забрал из гнезда красной травяной курицы, сейчас кажутся очень даже аппетитными.

– Что здесь происходит?

Вздрогнув, мы оборачиваемся. К нам неторопливо бредет Реза. В мгновение ока плечи Тахи натянуто застывают, как и выражение лица.

– Тренировка, – холодно отвечает он, когда Реза подходит ближе.

Стараюсь не раскрыть его ложь своим замешательством. Реза смотрит то на Таху, то на меня с любопытством – даже с подозрением.

– Бились на мечах? Кто победил?

Я вижу здесь возможность чуть развеять неприязнь Резы ко мне. Если он увидит, что Таха меня принял, они с Фей, может, перестанут со мной враждовать. Но прежде чем я успеваю открыть рот, заговаривает Таха:

– Я. Очевидно. – На меня он даже не смотрит. – Имани есть чему поучиться.

Я ошеломленно воззряюсь на Таху, а Реза ехидно хмыкает. Не знаю, сияло ли это в глазах Тахи влечение, но сейчас он совершенно ко мне равнодушен. Будто осознал, что я ему совсем не интересна, и он просто искал, чем скоротать утро. Какой бы крошечный островок взаимопонимания мы с Тахой сегодня ни обнаружили, его поглотил океан враждебности. Океан, который мы никогда не пересечем, что бы Таха ни говорил и ни делал.

– Лжешь, чтобы сохранить лицо перед кузеном, да? – резко спрашиваю я, но Таха лишь закатывает глаза и вешает сумку на плечо.

Затем он кивает Резе, чье самодовольное выражение лица вот-вот сменится хмурым недоумением.