Дорога пряности

– Да, у нас нет выбора, – отвечает Таха. – Если карта верна, путь через город в любом случае куда короче, нежели прежний. Как только мы спустимся с горы на другой стороне, мы выйдем из Долины и окажемся в нескольких днях от Песков. Так что разобьем лагерь внутри и отправимся на рассвете. Завтра при первом же удобном случае раздобудем пищи.

– Чудесно, – буркает Фей. – Ночь в древнем заброшенном городе, куда целую вечность не ступала нога человека.

Волоски у меня на загривке встают дыбом, мне вдруг не терпится найти покой и разжечь свет. Тянусь к факелу, к счастью, Фей придерживается того же мнения. Она заносит ладонь над своим, и я чувствую исходящий от Фей жар, когда она собирает его из всего вокруг и собственного тела. Он накаляется, раздается вздох и низкий рев, и головка факела вспыхивает. Легким движением пальцев Фей перебрасывает пламя и на наши. Однако оно странным образом лишь сгущает мрак.

Таха ведет нас вверх по ступеням и через открытую галерею к входу. Стук копыт разносится по длиннющему туннелю. Красный свет факелов играет на стенах и запечатленных на них подробных пейзажах – море дюн, плодородные равнины, львиный прайд, караван людей на верблюдах. Меня охватывает сильная, сбивающая с толку уверенность, что я уже видела подобные произведения искусства раньше, но не могу вспомнить, где именно.

Взгляд цепляется за гравюру, от которой меня до костей пробирает ужас.

– Таха, стой, – шепчу я.

Он натягивает поводья. Я поднимаю факел так высоко, как только могу, не причиняя себе боли. Свет заливает изогнутые ленты высеченных ветвей.

Таха вскидывает бровь:

– Это дерево.

– Нет, – выдыхаю я, разглядывая изображение, – не просто дерево. А точно такое же, как мисра в святилище. Но почему оно здесь?

Таха смотрит на меня через плечо:

– Погоди, ты видела мисру?

– Один раз, перед тем как мы покинули Калию. Тетушка показала.

– Ну разумеется. – Таха снова смотрит на гравюру и качает головой. – Ты ошибаешься. Мисра всегда росла лишь в святилище.

Так утверждают все исторические хроники, но я не могу отделаться от ощущения, что в высеченном на древней стене дереве таится что-то особенное. Да и все это место… особенное. Я вспоминаю величественный город, который вижу во снах последние недели… может, это и есть он? Но как?

Не впечатлившись, Таха высылает жеребчика шагом. Свет моего факела медленно тает на кончиках ветвей, вновь погружая в темноту. Несколько мгновений спустя мы выходим на площадь и хором ахаем.

Город выстроен почти полностью из того же светлого гранита, и он будто усиливает слабый лунный свет, рассеивая сияние. По обе стороны от лабиринта лестниц и переходов, соединяющих здания с крышами-куполами, возвышаются туманные горы. Меж этим хитросплетением вверх тянутся кедры и обелиски, с которых свисают серебряные лампады. С горной вершины справа низвергается ревущий водопад, кристально чистая вода устремляется в канал, что проходит через весь город, пересекает площадь перед нами, переливается через край слева и летит куда-то вниз.

– Невероятно, – изумляется Фей. – Над этим городом будто…

– Не властно время.

Ни один камень не треснул и не осыпался. Серебро нетронуто патиной. Дома выглядят так, будто их совсем недавно построили. Ох, духи, да здесь, в этом краю смерти и отчаяния, течет вода.

– Это оно, – бормочу я под нос. – То самое место.

– Какое? – спрашивает Таха, снова оглядываясь.

Я не отвечаю… как я могу? Чувствуя, что ответа не последует, Таха спрыгивает с лошади и направляется к каналу – с той упрямой уверенностью, с которой, кажется, не способен расстаться. Мы наблюдаем за ним. Уверена, что остальные ждут того же, что и я: вот-вот из воды выпрыгнет речной змей и утащит Таху на дно. Ничего подобного не происходит. Таха наполняет свои мехи водой и от души пьет.

– В жизни не пробовал настолько свежей воды, – заключает он.

Фей гасит факелы, и я неохотно присоединяюсь к ней и Резе, чтобы тоже набрать полные мехи. Я еще никогда не видела столь холодной воды – и такой чистой, словно она истекает из-под пристального взора самого Великого духа.

– Где разобьем лагерь? – спрашивает Реза.

– Можно расположиться в доме, – предлагает Таха.

– А мы хотим нарваться на неприятности? Мы не будем спать в… – Фей умолкает и оглядывается. – Сколько этому месту? Столетия? Тысячелетия? А знаешь, неважно. Мы не ляжем спать среди древности. Я считаю, лучше встать где-нибудь снаружи, у городских ворот.

– Согласен, – говорит Реза, поглаживая Фей по плечам.

– Внутри теплее, – замечает Таха. – Камень защитит, и не придется разводить огонь, который может привлечь к нам внимание. Мы среди руин, или того, что должно ими быть, помните? Мы не знаем, что здесь обитает.

Мы переглядываемся в поисках ответов. Таха поворачивается ко мне:

– А ты что думаешь?

Он что, серьезно интересуется моим мнением? Быть может, Таху гложет вина за то, что он сотворил с Бадр? Ерунда. Скорее лев ощутит вину за убийство газели, чем Таха задумается о своем поведении. Тем не менее я промерзаю до самых костей, а рана на боку болит и немеет.