Дорога пряности

Дорогой отец, пишу, чтобы развеять твои тревоги.

Пусть неоднократные попытки заставить ее вернуться не увенчались успехом, будь спокоен. Ее присутствие не отвлечет и не помешает мне исполнить твою волю. Я по-прежнему сосредоточен и предан нашему делу и, если она станет чинить препятствия, разберусь с ней без промедления.

Наш отряд прибудет в Алькибу в установленный срок. Каждый день мы хорошо продвигаемся.

В оставшейся части подробно описывается наш распорядок дня, время подъема, сколько мы скачем, когда разбиваем лагерь. Но нет ни вывода, ни подписи, поэтому я предполагаю, что Таха просто не успел закончить послание, прежде чем оно оказалось у меня.

Перечитываю его два, три, четыре раза, и с каждым мне становится все больше не по себе. Каверзные вопросы впиваются в меня острыми зубами. Не сомневаюсь, что упомянутая «она» – это я. Значит, я была права. Травля, которую мне устроили, – это продуманная попытка развернуть меня обратно в Калию. Но зачем и что это за воля Байека, о которой пишет Таха? Что значит «разберусь»? И почему из-за всего этого я так раздавлена разочарованием? С отцом и друзьями Таха один – холодный, высокомерный, жестокий. А со мной другой, пусть и совсем чуточку – теплее, добрее, даже немного игривый. Словно у него две стороны и он не может решить, какую выпустить вперед. Под всей этой силой, броней и смертоносным оружием наверняка прячется лишь пустой мальчишка, жаждущий, чтобы его направляли.

Сминаю письмо в кулаке и прислоняюсь к двери головой. И почему это вообще должно меня волновать? Это же Таха, а я дура, которая позволила себе увлечься его талантом к волшебству, дисциплиной, извинением и редкими проявлениями великодушия. Одна показуха. Он со мной играет, не иначе… и все же я презираю себя за то, что во мне по-прежнему теплится надежда, что это для отца и друзей Таха надевает маску.

Вздохнув, я шепчу:

– Кайн, приказываю тебе явиться.

Джинн возникает передо мной дуновением ветра и чуть не гасит свечу.

– Ну наконец-то ты соизволила счесть меня достойным прогулки, – лениво тянет Кайн слова, обводя комнату взглядом черных глаз. Наконец он устремляется на меня и смятое в кулаке письмо. – Что это?

Я смотрю на лист. Я намеревалась лишь задать Кайну вопросы об Алькибе, но не успеваю опомниться, как принимаюсь расхаживать туда-сюда и возбужденным шепотом коротко пересказывать события, начиная со смерти Бадр и заканчивая содержимым письма. Мне трудно говорить о том, как Таха зарезал кобылу, приходится прикрыть влажные глаза рукой.

– Сожалею о твоей потере, Гроза. Ее кончина была несправедливой.

Украдкой смотрю на джинна из-за пальцев, но на его лице написана искренность. Я понятия не имела, что он вообще на такое способен, и это лишь подкрепляет мое желание поговорить. Я подхожу к нему и плюхаюсь на кровать.

– Да, Таха был вынужден так поступить, правда, но после его письма… не знаю, что о нем думать и что он собирается делать.

Кайн прислоняется к стене у окна с матовым стеклом и вздыхает, будто тема нашей беседы наводит на него скуку.

– Мне все кажется довольно очевидным. В конце концов, это мальчишка, которого послали поймать твоего брата. То есть, извиняюсь, вернуть.

Я вскидываю бровь:

– На что ты намекаешь?

Кайн отходит от окна, сунув руки в карманы:

– О, не знаю. Может, что он возьмет Афира под стражу и радостно протащит через весь Сахир на привязи, словно жирного козла на бойню.

Все мое нутро скручивается, будто мокрая тряпка, которую отжимают от воды.

– Если собираешься говорить одни гадости, то засунь свой раздвоенный язык обратно в пасть, змей. Таха не может взять моего брата под стражу из прихоти. Только в случае, если Афир будет сопротивляться, а он не станет.

Кайн поднимает палец.

– Во-первых, ты не знаешь этого. – Он отгибает следующий палец. – Во-вторых, если Афир и согласится вернуться мирно, то Таха будет намеренно его выводить, как тебя сейчас, и тем самым полностью оправдает заключение под стражу.

Увидев на моем лице ужас, Кайн расплывается в жестокой ухмылке:

– Сама сказала. Таха – старший сын могущественного великого заима, обоим есть что потерять и что приобрести. А удовольствие заковать в цепи кого-то из рода Бейя будет греть их до конца дней.

– А мусолить эту ужасную тему для тебя не более чем развлечение, – парирую я. – Все еще не верю, что ты здесь только ради прогулки по достопримечательностям или чтобы справиться о благополучии моего брата. Ты от меня что-то скрываешь.

– Я-то? – туманно тянет Кайн.

– По крайней мере, ответь мне на это, демон. Ты лгал, когда говорил, что Афир крал мисру годами?

– Нет, я был честен.