Дорога пряности

– Разве что пленником, – подсказывает Кайн из дальнего угла каюты.

Мы вытягиваем шеи в его сторону. На лице джинна сияет широкая, обаятельная улыбка, а его руки разведены в стороны, как у циркача в ожидании аплодисментов. Кайн со вздохом их опускает:

– Ну же, только не говорите, что никто еще о таком не подумал. Это же так просто, хотя, полагаю, хитроумие лежит в простоте…

– Кто это, напомни? – спрашивает у меня Фарида.

Мы с Тахой открываем рот одновременно.

– Друг…

– Джинн, время которого почти истекло.

Фарида, уставившись на Кайна, беззвучно повторяет слово «джинн». Амира тем временем вытирает слезы и подскакивает ко мне.

– Такое ведь может получиться, правда?

– Нет. – Фарида прижимает бутылку вина к вспотевшему лбу. – Хотите стать узниками этой тюрьмы – милости просим, но сбежать не выйдет, тем более с Афиром. Заключенные выбираются оттуда лишь мертвыми.

– Согласен, если харроулендцы достойны своей недоброй славы. Но с волшебством?.. – Кайн ухмыляется шире. – Среди нас присутствуют одни из лучших, талантливейших чародеев, каких только может предложить Калия.

– Ты меняющий личину, как Афир? – перебивает Фарида.

Таха не скрывает отвращения к тому, что его сравнили с Афиром – или что ему приходится обсуждать наше волшебство с чужачкой. Или к тому и к другому, и, учитывая, какие чувства я сама испытываю к Фариде, я его не виню.

– Нет, я зверовидец. Это совершенно другое подобие. Я подчиняю разум соколов. А не превращаюсь в птицу.

– Впечатляет. Мое подобие – вода. Ну, неудивительно… – Фарида обводит ладонью корабль.

Таха пропускает ее слова мимо ушей и смотрит на Резу, но тот обращается к Фариде:

– А тех, кого поймали в Баштале… есть ли вероятность, что они окажутся в этой каторжной тюрьме?

Я распахиваю глаза шире. Ну конечно. Фей. У Тахи напрягаются желваки, но, к счастью, он не возражает. Мы не должны упускать шанс спасти одновременно и Афира, и Фей.

– Да, подходящих пленников перевозят из других городов, – отвечает Фарида. – А что?

– Любопытно. – Реза кивает Тахе, в его потускневших глазах мелькает проблеск жизни. – Я могу проделать туннель для побега.

– А у меня никак не выйдет пронести клинок, – размышляю я вслух. – Можно ли доставить что-либо в тюрьму с помощью сокола?

Фарида рубит воздух ладонями:

– Невозможно. Лучники знают всех своих немногих почтовых. Остальных сбивают, чтобы никто ничего не переправил.

– Проклятье, – шепчу я, сжав кулак.

– Это неважно, – отмахивается Таха. – Наши с Резой подобия незаметны. Больше ничего не понадобится.

– Тебе легко говорить, – бурчу я.

Не ему придется оставаться беспомощным без волшебства и надеяться на тех, кому он не доверяет.

– Жаль, – тянет мне на ухо Кайн. – Если б ты только знала кого-то, кто мог бы научить тебя использовать волшебство новыми, изобретательными способами.

Мы встречаемся взглядами. Я коротко качаю головой: не сейчас. Но заманчивое предложение уже глубоко засело в моем сознании.

– Нам все еще нужно проникнуть в тюрьму, – продолжает Таха, расхаживая по каюте. – И арест – единственный способ?

– Это рискованно. – Фарида облокачивается на стол. – Во время ареста могут избить, подчас безжалостно. Настолько, что невозможно предсказать, признают тебя годным к работе или сразу отправят на виселицу.

Реза, выругавшись, отворачивается. Несомненно, думает об ужасной участи Фей. Мне хочется его утешить, но я уверена, что получу за это по шее.

– И неизвестно, как быстро нас определят в тюрьму. – Я перевожу взгляд на Таху.

Он проводит большим пальцем по нижней губе:

– Волшебство. Нам нужно попасть туда и выбраться в тот же день, когда мы выпили чай. Если его действие закончится, мы застрянем.

Мы молчим, и в тишине слышно, как плещется о борт корабля море, кричат чайки, улюлюкают, перебивая друг друга, матросы. Я щелкаю пальцами:

– Думаю, есть способ. Мы изобразим пленников.

– Устроим засаду на повозку с пленниками. – У Тахи загораются глаза.

Фарида медленно кивает:

– Это возможно. Один из моих матросов знает, какими путями их возят.

Я шагаю туда-сюда все быстрее и быстрее, огонек надежды в моей груди разгорается пожаром.

– Если мы остановим такую повозку, не привлекая внимания солдат в ней или еще кого-то, то поменяемся местами с пленниками и отправимся дальше.

– Слишком много «если», – говорит Амира, кусая ногти.

– Мы справимся, – ворчливо бросает Таха.

Я вглядываюсь в него, вдруг понимая, что наконец узнала кое-что важное о том, какой Таха человек, принцип, по которому он живет: найди путь или проложи его сам. Мне же никогда не приходилось это делать, правда? Передо мной всегда открывалась дорога, мощеная, хорошо освещенная, безопасная. То, что я стану Щитом и меня посвятят в Орден чародеев, разумелось само собой, как Таха и намекал, когда мы охотились с Сахире. Мои родители были довольны и гордились мной, как и весь наш род, но никто не удивился. Они не устроили в мою честь огромный праздник на всю улицу, как семья Тахи, потому что от меня этого и ожидали. Наверное, это и разделяет нас с Тахой. Невзгоды вырезали из него все места, где могли зародиться сомнения, и оставили лишь твердую решимость.