Дорога солнца и тумана

– Бахати тоже пришлось бы пасти скот, если бы он жил тут? Бахати – это его воинское имя? – спросила я, когда пастух и его стадо остались позади нас.

– Бахати – его прозвище. Он так и не получил воинского имени.

– Что-то случилось? Он сказал, что семья лишила его права на наследство, но не объяснил почему.

– Об этом ты уж спроси его сама. – Джек переключил передачу, когда мы выехали на дно кальдеры.

Полоски леса обрамляли крутые утесы, у подножья которых в море травы паслись стада буйволов. Зоркие хищники сканировали с неба местность. По равнине промчался пугливый бородавочник, задрав хвост, пучок жестких волос на кончике хвоста развевался, словно черный флаг. Страусы, мотая головой вверх-вниз, глядели на нас яркими глазами. Плоская равнина проглядывалась на много миль.

Я вздохнула. Так много земли. Так много неба. Все казалось огромным и бесконечным, простым и потрясающим. Я как будто видела зарождение мира.

«Как тут красиво, Мо, – подумала я. – Я жалею, что не приехала к тебе, когда ты звала меня сюда. Пока ты еще была здесь».

– Вот, гляди. – Джек свернул с дороги и показал на что-то. Но я видела только заросли золотистой травы высотой по колено.

Потом трава словно расступилась, и появились львы; они шли прямо на нас, шевеля хвостами. Я глядела на них в зеркало заднего вида и затаила дыхание, когда они прошествовали мимо нас мощной поступью. Там было десять львов, включая двух самцов с густыми черными гривами. Их массивные подушечки лап беззвучно касались дороги, когда они проходили мимо нашей машины. Один львенок помчался куда-то, но мать догнала его, схватила зубами за загривок и не выпускала, даже когда догнала прайд. Малыш извивался в ее зубах и мяукал.

– Она не слишком почтительно обращается со звериным принцем, – засмеялась я, когда львы скрылись среди кустарников.

– Так было у нас с Гомой, когда я был маленьким, – сказал Джек, заводя машину. – Я всегда куда-то убегал, а она отлавливала меня.

– Что случилось с твоими родителями?

– Отец любил летать. Родители возвращались домой, и их двухместный самолет разбился. Мне тогда было семь лет. Гома на неделю заперлась у себя в комнате, а когда вышла, была такой же резкой и деловой, как всегда. Хотя я иногда думаю, что она держалась ради меня. Она не развалилась на куски, как я после гибели Лили, потому что не могла позволить себе такую роскошь.

«Она не винила себя в гибели сына, как винишь себя ты», – подумала я, но придержала язык.

– А твоего деда уже не было в живых?

– Он умер еще до моего рождения, но мне всегда казалось, будто я знал его. Вероятно, из-за историй, которые рассказывала мне Гома. Одно время я считал, что она все приукрашивает, но потом встречал знавших его людей, и они говорили примерно то же самое. Он был незаурядным человеком.

Мы проезжали мимо зебр и антилоп гну. Джек объяснил, что зебры питаются жесткими растениями, а антилопы предпочитают более нежные, поэтому они прекрасно уживаются. В больших стадах они более защищены от хищников, а полоски зебр сбивают с толку огромных кошек.

– Там, где мы видим черное и белое, лев видит только полосы из-за особенностей своего зрения. Если зебра стоит на месте среди волнистых линий травы, она совершенно невидима для льва.

Меня всегда привлекали мужчины с мозгами, а не только с мышцами. Джек превосходно подходил к этой категории, но сейчас я слушала его слова вполуха. Меня завораживал его голос. Джек говорил мало, но тут, на этой огромной равнине, он как будто открывался для меня. А его голос, превосходный тембр, превосходная высота звука, были восхитительными. По моей коже пробегала вибрация, словно от камертона, на загривке вставали дыбом волоски. Мне хотелось слушать его, слушать до бесконечности.

Возможно, Джек что-то почувствовал, потому что замолчал и посмотрел на меня. Прямо на меня. И в его взгляде уже не было утренней мягкости. Было что-то другое. Настолько другое, что у меня учащенно забилось сердце.

Существует негласное правило, как долго ты можешь глядеть вот так на другого человека. Об этом никто не говорит, но мы все это правило знаем. Мы бросаем быстрый взгляд на незнакомцев, обмениваемся доброжелательным взглядом со знакомыми, можем смотреть шутливо, покорно, страстно или с родительской заботой. Наши глаза всегда глядят по-разному, всегда что-то выражают. Они могут встретить чей-то взгляд прямо или нет; тысяча нюансов выражает наше состояние без слов. И вот теперь этот взгляд Джека. Что-то происходило между нами в центре этой древней кальдеры. Возможно, потому что мы, жившие прежде в совершенно разных мирах, не знали точно, как нам относиться друг к другу, – два человека, которых объединил горем, а не взаимным притяжением, некий солнечный и трагический день.

Мимо нас, изрыгая громкую музыку, протарахтел джип и оставил на ветровом стекле тонкую пленку пыли. Джек отвернулся и завел мотор.

– Уже съезжаются. Нам надо доехать до озера, пока там еще не так много народу. Озеро соленое, не так далеко отсюда, в центре кратера.