Дорога солнца и тумана

Мне показалось, что Джек в конце концов сбавил темп из уважения к старейшине. И старику хватило мудрости, чтобы это понять, потому что он позвал в круг других моранов и объявил, что победили все. Когда все закончилось, Джек нашел меня. Я избегала его взгляда, слышала его учащенное дыхание, видела пленку пота у него на лбу, ощущала разгоряченный жар его тела.

– Все в порядке? – спросил Джек, жадно выпив воды из тыквы, которую кто-то протянул ему. Тут не было кока-колы. – Ты раскраснелась.

– Это просто… от солнца.

Он протянул мне воду, и я сделала глоток. Потом еще один. Я хотела залить водой пожар, бушевавший внутри меня. Мне не нужны были мысли о сексе с Джеком. Я не хотела их, черт побери.

Нас пригласили в хижину Олонаны, традиционный дом масаи. Вход представлял собой длинную, узкую дугу без двери. После яркого солнца понадобилось несколько минут, чтобы мои глаза привыкли к полумраку. Я пошарила вокруг себя и нащупала какой-то узловатый стул.

– Родел, – негромко сказал Джек.

В тот же момент я поняла, что сжимаю колено старой женщины. Что это не стул.

– Ой, извините. – Я прыгнула на колени к Джеку. Они уже превращались в мое безопасное пристанище.

Олонана и Джек беседовали, а старуха разглядывала меня со своего табурета. Она пошарила в сумке из грубой мешковины и что-то протянула мне. Когда я раскрыла ладонь, что-то упало мне на голову. Мокрое и теплое. Я хотела потрогать, но Джек схватил меня за запястье.

– Не надо, – сказал он.

– Что это? – Я чувствовала, как это расползалось по моему темени.

– Капля дождевой воды с крыши. – Он сказал мне это на ухо. – Боги выбрали тебя. Ты просто улыбнись и прими подарок, который она протягивает тебе.

Я послушно взяла у старушки браслет. Это были маленькие, круглые бусины, нанизанные на тонкую полоску кожи. Джек завязал ее на моей руке.

– Тут что-то написано. – Я протянула руку ближе к свету. На каждой бусине была выжжена буква.

– Талеенои олнгисоилечашур, – сказал Джек.

– Тале… Что?

– У моего народа такая поговорка, что все едино, – сказал Олонана. – Что мы все связаны между собой. Талеенои олнгисоилечашур.

Я была застигнута врасплох тем, что он говорил по-английски. Ведь с Джеком он говорил на местном диалекте, потому что они оба понимали его.

– Мы все связаны. – Я потрогала бусы, их прохладную, гладкую поверхность. – Спасибо, – поблагодарила я старуху, тронутая ее простым, но полным значения подарком. – Асанте.

Она улыбнулась в ответ, показав два отсутствующих зуба; из-за щербатости она походила на сморщенного младенца.

– Моя мать говорит на маа, а не на суахили, – сообщил Олонана. – Слово масаи означает народ, разговаривающий на маа.

– Пожалуйста, скажи ей, что мне нравится подарок.

Пока я любовалась голубыми, зелеными и красными бусинами браслета, в хижину принесли поднос с горячим жареным мясом и тыкву с каким-то напитком.

– Сейчас ты пойдешь с моей матерью в другую хижину, – сказал мне Олонана.

Ясно, что мужчины и женщины ели отдельно, и я пошла следом за матерью Олонаны в дымную хижину, похожую на ту, из которой мы ушли. Большой деревянный шест поддерживал крышу. Стены были сделаны из веток и обмазаны глиной, коровьим навозом и золой. Там лежал больной теленок, за ним ухаживала одна из женщин. Все остальные женщины собрались вокруг большой деревянной миски и старательно жевали мясо. Это были далеко не те лучшие куски, какие получили Джек и Олонана.

Мать Олонаны предложила мне кусок обугленного, мраморного сала. Я решила не отказываться. Пока я ела, дети трогали мои волосы и одежду. Мухи роились возле их ртов и глаз, но они, казалось, этого не замечали. Кто-то передал мне рог с кислым молоком. Я поднесла его к губам, но пить не стала. Я не видела вокруг ни одного туалета и не могла в случае чего помчаться как сумасшедшая в кусты.

«Ро, ты такая размазня».

«Спасибо, Мо. Мне и так плохо, добей меня окончательно».

«Я всегда говорила, что тебе нужно больше выбираться из дома. Ты познаешь себя, когда путешествуешь».

Я проигнорировала ее, но она не унималась.

«Размазня».

«Ладно! – Я с яростью вонзила зубы в жирный кусок. – Теперь ты довольна?»

Убедившись, что сестра исчезла, я незаметно выплюнула мясо в ладонь и теперь прикидывала, что делать с ним дальше. Даже высмотрела темный угол. Впрочем, все разрешилось гораздо проще. В хижину вбежала собака и стала всех обнюхивать. Я почесала ее за ухом и скормила обгорелый кусок жирного мяса, загородив собой, пока она не закончила есть.

«Извини, извини, что я уже жевала его».

Мой желудок урчал, потому что я ничего не ела с самого утра.

Мать Олонаны улыбнулась и дала мне еще один кусок козлятины.

«Блин».