Дорога солнца и тумана

– Нет, – ответил Олонана. – Мы не будем сражаться, хоть мы и племя воинов. По иронии судьбы, теперь наш образ жизни – мир. Каждый раз, когда мои люди втягиваются в какой-нибудь конфликт, нам становится хуже. Нас называют дикарями и варварами. Я больше не играю в эти игры. Прости, Джек. Мы можем их задержать. Может, даже сбить со следа. Не исключено, что они повернут назад, решив, что сбились со следа, или проедут мимо. Если они едут по следу, то ожидают увидеть нас, не тебя. Воспользуйся этим. Бери детей и уходи.

– Я не могу бросить тебя здесь, – возразил Джек. – Это может плохо кончиться. Особенно, если они уже поняли, что это вы увели детей.

– Возможно. В любом случае, я отвечаю за своих людей, а ты отвечаешь за детей. Значит, два против тринадцати. Я уверен, что отделаюсь легко. А тебе надо увести детей как можно дальше отсюда. Ступай. Забери палатку и ступай.

Мы разбудили детей, пока Олонана и его воины сворачивали коровьи шкуры и убирали следы ночлега.

– Они доберутся сюда не сразу, – сказал Джек, надевая на плечи рюкзак. – У вас есть время. – Он посмотрел на огни фар, вилявшие по ночной равнине. – Ехать в полной темноте можно только медленно. Или, может, они останавливаются и смотрят следы.

– Не беспокойся за нас, – сказал Олонана. – У тебя есть план?

– Поезд, – ответил Джек. – Я несколько раз слышал стук колес. Если мы пойдем вдоль путей, то дойдем до ближайшей станции, а оттуда поедем в Ванзу.

Старейшина кивнул и плюнул на ладонь.

– Да поможет тебе Бог, Джек Уорден.

– Тебе тоже. – Они скрепили прощание смоченным плевком рукопожатием.

Потом Олонана повернулся ко мне и протянул ту же самую руку.

– Талеенои олнгисоилечашур.

«Ну, блин».

Он оказывал мне ту же честь, что и Джеку.

Я плюнула на ладонь и потрясла его руку, непрестанно думая: «Антисептик для рук, антисептик для рук, антисептик для рук».

Олонана, казалось, видел меня насквозь, потому что засмеялся и сказал Джеку:

– Надеюсь, она так не морщится, когда ты делаешь это… как это у вас называется? Французский поцелуй.

Джек усмехнулся и обнял меня за бедра.

– Я люблю все ее гримасы. Все без исключения.

– Тогда тебе надо жениться на ней и наделать много детей. – Олонана и мораны засмеялись.

Вот так мы и оставили их в ту ночь на фоне горящего костра – усмехавшегося щербатой улыбкой Олонану (у него отсутствовали два нижних зуба) и двух его моранов. В ту ночь определение «герой» стало для меня шире и больше. Иногда они встречаются на страницах книг, а иногда стоят на холме в клетчатых тогах, трепещущих на ветру, и держат оборону, защищая нас.

Глава 18

Наше зрение привыкло к темноте, когда мы отошли от костра. Темное, ясное небо было усыпано серебряными звездами. Мы молча шли по голым равнинам под светом луны. Было тихо до жути, если учесть, что мы вели за собой тринадцать детей. Хотя дети были необычные. Каждого из них коснулась смерть, и теперь это подгоняло их. У них пробудился инстинкт выживания, и они дружно шли, не разговаривая, не спрашивая. Даже самый маленький из них стойко держался, цепляясь то за мою руку, то за руку Джека, когда уставал. В их движениях была тревога, терзавшая мое сердце.

– Теперь недалеко, – сказал Джек. – Скоро мы вый-дем к железной дороге.

Это он преувеличил, идти было еще далеко. Ближайшая станция была в милях от нас, а когда взойдет солнце, нас будет легко заметить.

– Как ты думаешь, у Олонаны и его воинов все в порядке? – Я оглянулась. Мерцающий огонь костра давно уже скрылся из виду.

– Она! – Маленький мальчуган, которого Джек посадил на плечи, куда-то показывал рукой.

В нескольких милях от нас появился слабый свет. Он появлялся и пропадал.

«Фары автомобиля, видневшиеся сквозь кустарник».

Меня охватила паника. Кому еще понадобилось ехать в такое время? Те негодяи нашли нас на открытой равнине, где никуда не убежишь, нигде не спрячешься. На этот раз они не упустят детей. Хуже того, возможно, они даже не станут загонять их в фургон. Ведь им нужны не дети, а их тела. Они могут убить всех, и все равно получат свои проклятые деньги. И не оставят свидетелей в живых.

Огни приближались, и я вспомнила свой кошмарный сон.

Кровавый дождь.

Птенцы голубей.

Смятая корона.

У меня в ушах громко стучал собственный пульс.

«О господи, поговори со мной, Мо. Скажи что-нибудь. Скажи хоть что-то».

Ничего. Только молчание.

Полное и глубокое.

Потом, с другого конца равнины, донесся пронзительный свисток.

Свисток локомотива.

– Поезд идет! Нам нужно сесть на него! Скорее! – сказала я Джеку, но он смотрел то на поезд, то на автомобиль. – Джек? Что ты медлишь? Нельзя терять время.

Он снял ребенка с плеч и начал расстегивать рюкзак.

– У нас остался в аптечке спирт?

– Да, но…

– Лови. – Он бросил мне бутылку. Потом достал пару своих футболок и стал их рвать. – Нам нужно остановить поезд. Надо зажечь факелы. Иначе машинист не увидит нас в темноте.