Дороги без следов

Вихалене не приходилось сталкиваться с Потышиным, следователем гарнизонной прокуратуры. Жил тот в Куликах один в крайней хате. На аэродроме держался как-то особня­ком, и офицеры не обращали на него внимания; не авиатор! Иной раз, когда его фигура мелькала на стоянках, кто-нибудь предупреждал товарищей: "Потышин!" - и все смеялись.

Что же вдруг случилось?

Припомнил вечер. Он, Вихаленя, вместе с инженером играл в шахматы в классе на КП. Рассказывали всякие за­бавные случаи, анекдоты. Вспомнилось, что за столом сидел и Потышин. Просматривал газеты, внимательно прислуши­вался к старшему инженеру полка Щербатенко, который рас­сказывал, что сегодня в третьей эскадрилье на семнадцатой машине отцепилась тяга управления. Это случай из ряда вон выходящий. Если отцепится эта самая тяга, то самолет становится неуправляемым и падает на землю. Летчик сел только потому, что находился в районе аэродрома и прямо перед ним была посадочная полоса.

В первом часу разошлись с КП. Сколько же сейчас? Вихаленя поднес часы к глазам - без четверти три. О! Так почти же и не спал!

Зевнув, Вихаленя покосился на солдата.

- Чья машина?

- Командира БАО.

- Фью-ю-ю! - присвистнул Вихаленя.

Несколько дней назад он ходил к командру БАО, когда собирался в Даниловку. Проклятый аэродромщик затянул такого лазаря, так прибеднялся, что Вихаленя искренне по­верил: нет легковушки, и отправился в госпиталь за лет­чиком на грузовике с ободранными бортами. А "козлик"-то, оказывается, у него на ходу! Вот как!

- Потышин часто ездит на этой машине?

- Почти каждый день.

Вихалене больше не хотелось расспрашивать у солдата, и он, наклонившись вперед, стал всматриваться через ветро­вое стекло в серую ленту дороги. Плечом чувствовал, как через щель в дверце дует тугой ветер.

Остановились возле темной каптерки на северном краю аэродрома.

- Приехали,- сказал солдат.- Теперь сюда.

Вихаленя хорошо знал свой аэродром, но в этом районе, признаться, не был ни разу.

- Кто идет? - крикнул часовой.

- Свои! - ответил Вихаленя.

Часовой сошел с тропинки.

- Потышин вон в той землянке,- показал солдат. Ви­халеня прошел немного и вдруг впереди увидел знакомый силуэт.

- Васильев!

Человек, не останавливаясь, быстро исчез левей кап­терки.

"Это же Васильев... Что он тут делал? - Вихаленя на­щупал ногами ступеньки, что вели в землянку.- Не может быть, чтобы я ошибся!"

Наконец, нашел двери. Переступил порог. Просторная землянка была хорошо обставлена. Ярко светила большая настольная лампа. Тепло и даже уютно. За столом сидел По­тышин.

- Садитесь,- официально сказал он доктору.

Вихаленя поставил санитарную сумку на какие-то бума­ги на столе, глянул на старшего лейтенанта. Не было замет­но, чтобы человек захворал, чтобы ему срочно понадобилась медицинская помощь. Веселое самодовольное лицо!

Потышин встал, расправил плечи. Заскрипела новая пор­тупея. Одернув гимнастерку, заложил пальцы за ремень и движением назад разгладил складки.

- Садитесь, пожалуйста!

Его быстрые, с косинкой глаза хитро поблескивали. От­ливали блеском и черные курчавые волосы.

- Вы заболели?

Потышин отрицательно покачал головой. Прошелся воз­ле стола, поглядел на врача снизу вверх.

- Я пригласил вас, чтобы поговорить...

Вихаленя взял со стола санитарную сумку.

- Недавно мы сидели в классе и рассказывали анекдо­ты. Вы могли поговорить со мной по делу? Могли?

- Елки-палки, конечно, мог!

Потышин сел за стол и вместе с бумагами отодвинул от себя вороненый парабеллум с вишневой ручкой.

- Трофейный? - мельком глянул на пистолет Вихале­ня.- Достали в бою?

- В отделе дали хлопцы.

- И вы носите? Русские офицеры поступали не так.

Потышин нахмурился:

- Какие это русские офицеры?

- Русские офицеры, с петровских времен до наших дней. Сами добывали оружие в бою, сами и носили. В знак победы над противником, а вы...

Потышин согнул шею. Вот черт! А он-то думал, что с доктором разговор пойдет как по маслу. Попробовал усмех­нуться:

- Елки-палки, не задирайтесь, доктор.

Потышин начинал волноваться. Неловко как-то вышло. Что с летчиками не получались душевные беседы, это по­нятно. Прилетит из-за линии фронта, ему не до него, не до Потышина. Этот же, эскулап... Что он о себе думает?

- Неизвестно, кто первым стал задираться.

Потышин махнул рукой.

- Переменим пластинку,- сказал он.- Поговорим о полковых делах. Много у вас обмороженных?

- Зачем это вам?

- Есть вопросы, которые интересуют не только врачей.

Последние слова Потышин подчеркнул с особенной си­лой. Доктор, наконец, должен понять, с кем имеет дело.

- Моя отчетность идет в дивизию. - Вихаленя попра­вил шапку. - Я мог бы по-товарищески дать вам сведения и днем. Почему для этого обязательно понадобилась глухая ночь?

- Вы садитесь,- кивнул Потышин.

И Вихаленя сел. Снял шапку, положил на край стола. За­кинув ногу на ногу, по-хозяйски осмотрел стены землянки, обшитые фанерой.

- Жаль, далековато от стоянок, - сказал он. - В этой землянке можно было бы устроить хороший медпункт.

Вихаленя повернулся и в стене увидел еще одни двери.

- И там помещение?

- И там. Скажите, травм много?

- В этом месяце много.

- Причины?