Дороги без следов

На запад от Куликов вспыхнул мертвенный свет авиа­ционного "фонаря". Темень отступила со взлетной полосы, спряталась на стоянках под самолеты. Вихаленя стоял на твердых отпечатках колес истребителей. Значит, прилетели ночники. Скоро начнется.

Взрывы встряхнули землю. Там, на западе, вверх тяну­лись разноцветные трассиры. Ночники бомбили прифронто­вую станцию.

Но вот свет "фонаря" притух. Темень, еще более плот­ная, чем раньше, опять завесила взлетную полосу.

Только теперь Вихаленя вдруг сообразил, что стоит один. Волнение уже улеглось, выветрилось. Осталось лишь непри­ятное ощущение в душе.

"Нашел кого позвать,-- думал он.- Решил с моей по­мощью оформить дело... Ночью... Этого я так нe оставлю. Нет!"

И пошел. На этот раз его не остановил ни один часовой, и скоро он добрался до КП. На тропинке заметил полоску света, пробивавшегося сквозь маскировку. Постучал в окно.

- Свет видно!

На пороге показался Васильев.

- Кто тут? - громко спросил он, А, это вы...

- Там были? - Вихаленя кивнул в конец аэродрома.

- В карауле был.

- Я звал. Слыхали?

- Майор Синявский пошел проверяв посты второй эскадрилье, а я слетал туда и предупредил часовых. Так спешил... Как говорится, бежал быстрее лани,

- Значит, Синявский здесь?

- Сейчас в первой эскадрилье.

Вихаленя был доволен, что его подозрение насчет Ва­сильева не подтвердилось. Не спеша вышел за КП и увидел невдалеке чью-то темную фигуру.

- Петр Фомич?

- Я, доктор. А вы что не спите? Заболел кто-нибудь?

- Есть один. Безнадежный.

Синявский позвал Васильева, приказал через час еще раз проверить посты в третьей эскадрилье.

- Ну, а теперь по домам. Пошли вместе. Караулы про­верил - служба идет.

Когда вышли на дорогу, Вихаленя рассказал Синявскому, как оказался на аэродроме,

- Почему вы не сказали об этом возле КП? - остано­вился Синявский.

- Заговорились... Петр Фомич, я, признаться, и не ду­мал...

- Не думал! Не думал! - рассердился Синявский, гля­дя в сторону аэродрома.- Хоть возвращайся, честное слово!

Прошел немного назад, но раздумал и вернулся,

- Ну, ладно, я днем этому помощнику летчиков вставлю пропеллер,- кипятился Синявский. - Ишь, нашелся!

Дорога свернула на улицу Куликов. Деревня спала креп­ким сном. Тишина... Остановившись напротив своей хаты, Синявский протянул доктору руку.

- До утра надо подремать.

- Доброй ночи! - сказал Вихаленя и пошел дальше. На крыльце долго обметал валенки и, шагнув на улицу, вдруг увидел, что Синявский только постоял возле своей хаты, по­том вернулся на тропинку и пошел за речку, где разместился лазаpeт.

12

По набухшему рыжему снегу пришел Кривохиж на сто­янку. Обошел свою пятидесятку, погладил конец крыла, кос­нулся лопасти винта и, прижмурившись, глянул на фонарь кабины.

"Сегодня первыми пойдем на боевое задание",- по­думал он и сел на ящик с инструментом возле стенки ка­понира.

Его машина, дорогая пятидесятка, стояла, смиренно опу­стив вниз две черные лопасти винта, а одну, как восклица­тельный знак, подняла вверх. Он нагнулся и заглянул под машину. На ее голубом животе, как на поверхности воды, трепетали солнечные блики, пахло сгоревшим маслом и све­жим восточным ветром.

Серые облака посинели, разорвались и сдвигались на за­пад. Значит, вернутся морозы и установится летная погода. Тогда держись, работенки будет на всех.

Весело посвистывая, Кривохиж расстегнул планшет, по­правил карту с подклеенными листами. Теперь на карте были Минск, Барановичи, Слуцк... Родные места, с детства знакомые названия. Все в порядке. Остается только полу­чить команду на вылет.

Глянув вдоль левой плоскости, задержал взгляд на тя­гаче, который в конце аэродрома буксировал из тира само­лет. На его фонаре, когда буксировщик завернул на стоянку, дважды блеснул солнечный зайчик.

"Как дивчина подмигивает",- улыбнулся Кривохиж, сдвигая ушанку на затылок.

Прошло три недели, как он вернулся из госпиталя. Сле­ды ожогов на лице уже потемнели. В глазах же все время горел беспокойный огонь. Кривохиж интересовался любым полетом товарищей по эскадрилье, по полку, научился раз­бирать воздушные бои, ежедневно рвался в воздух. Соб­ственно, это беспокойство и привело его сейчас на стоянку, не дав посидеть в землянке. Он был уверен, что первый се­годняшний боевой вылет обязательно будет его, и внутренне к нему подготовился. Хотелось только немного посидеть возле машины... Он часто поглядывал на соседнюю стоянку. Ждал ведущего.

Услыхав гул мотора слева, быстро встал и, заслоняясь ру­кой от солнца, увидел, что на взлетную порулили Васильев и Гетманский. Под сердцем что-то неприятно шевельнулось.

"Васильева послали", - вздохнул он, следя за парой самолетов, которые, едва оторвавшись от земли, без всяких разворотов сразу пошли на запад.

Наверное, полетели на охоту.

- Чего задумался?

Кривохиж оглянулся. К нему на стоянку завернул Рыба­ков.

- Не можешь наглядеться на свою пятидесятку?

- Есть и это. Но в данном случае гляжу, как люди по­летели. По всему видно, на плацдарм?

- На плацдарм.

- Э, черт! Мне бы туда...

Рыбаков обошел машину Кривохижа, похлопал рукой по стабилизатору.

- Хороша!

- Не жалуюсь...

- Где был вчера вечером?