Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Весьма было бы прискорбно, сказала она мне, чтоб молодая девица толь знатного достоинства принуждена была разделить с Доркасою весьма ускую постель. Но она еще более сожалеет о том, что учинила мне такое предложение, которое может привести меня хотя в малейшее беспокойство. Ничто столько не отдалено от ее желания, а девица Партиньион с великим бы удовольствием согласилась дожидаться с нею, пока я кончу свое письмо. Будучи озабочена толь усильными просьбами, и не желая настоять твердо в моем отказе, как прежде, я предложила ей всю мою постель, а сама решилась запереться в кабинете и писать всю ночь. Сия бедная девушка, сказала мне, боится спать одна: впрочем она ни за что не согласится меня до того обеспокоить.

Я почитала уже себя от нее свободною, наипаче когда я увидела, что гж. Синклер выходила от меня весьма учтиво. Но она опять воротилась, и прося у меня прощения за свое возвращение, сказала мне, что девица Партиньион вся в слезах; что она никогда не видала такой молодой особы, которой бы столько удивлялась, как мне; что сия дорогая девица ласкается, что ничего не окажет в своем поведении такого, что бы могло во мне внушить к ней отвращение, и не позволю ли я ей привести ее сюда?

Я весьма теперь занята, отвечала я ей. Письмо, которое я хочу кончить, весьма важно. Я надеюсь завтра видеться с девицею Партиньион и принести ей мое извинение. Тогда гж. Синклер в недоумении пошла было к дверям, но опять возвратилась ко мне. Я взяла свечу дабы ее проводить, прося ее, чтоб она не упала. Она остановилась на верху лесницы: Боже мой, сударыня, для чего принимаете на себя такой труд, сказала она мне! Богу известно мое сердце; я не имела намерения вас обидеть, но поскольку вы не одобряете столь смелого требования; то я вас покорно прошу не говорить о том ничего г. Ловеласу. Он почтет меня весьма дерзкою и наглою.

Сей случай, дражайшая моя, не сочтешь ли ты весьма странным, хотя по самому сему обстоятельству, хотя потому обороту, которой мои ответы оному подали? Я не люблю, чтоб меня почитали неучтивою. Впрочем, если сие предложено мне было без всякого намерения; то мой отказ заслуживает такое наименование. С другой стороны, я оказала подозрение, в коем, я и вообразить себе не могу, чтоб какое ни есть было основание. если же оно справедливо; то я должна всего страшиться; я должна бежать, как из сего дому, так и от Ловеласа, как бы в сем гнездился самой заразительной яд. если же оно несправедливо, и если я не могу оное уничтожить, подавая какую ни есть вероподобную причину моему отказу; то как можно остаться здесь долее с честью?

Я чрезвычайно досадую на него, на себя, и на всех, выключая тебя. Его сотоварищи весьма язвительные люди. Для чего, я повторяю, пожелал он меня видеть в столь подлом собрании? Еще скажу что, я им не довольна.

ПИСЬМО CLVI.

КЛАРИССА ГАРЛОВ К АННЕ ГОВЕ.

Во Вторник 2 Маия.

Я должна тебе объявить, хотя с величайшим сожалением, что не могу более ни к тебе писать, ни от тебя получать писем. Я получила письмо от твоей матушки (в одном конверте г. Ловеласа чрез Милорда М…) которая весьма чувствительно меня за то укоряет, и запрещает мне, тем более что я привожу в расстройство как ее так и твое благополучие, писать к тебе без ее позволения. И так, до наступления спокойнейшего времени, сие письмо есть последнее, которое ты от меня получишь. Но как состояние моих обстоятельств кажется становится гораздо счастливее, то и будем надеятся вскоре получить свободу переписываться и видаться со мною. Союз с столько почтения достойною фамилиею, какова г. Ловеласа, не будет по-видимому почтен за несчастье. Ваша матушка присовокупляет что если я желаю тебя воспламенить, то мне стоит токмо тебя уведомить о ее запрещении; но она ласкается, что и не сделав того, я сыщу сама некое средство перервать такую переписку, которую, как я небезизвестна уже весьма долгое время она не позволяет. Все, что я могу сделать, состоит в том, что я тебя прошу ни мало не воспламеняться и усильными моими просьбами заклинаю не подавать ей знать, даже никакого подозрения не оказывать, что я тебе сообщила причину побуждающую меня перестать к тебе писать. Продолжавши нашу переписку не взирая на опасность, которой я от того страшилась, и о коей я настояла долгое время, как бы я могла отстать от него честным образом и уведомить тебя о том, что меня вдруг удержало? И так, дражайшая моя, я лучше соглашусь, как ты видишь, положиться на твою скромность, нежели утаить те причины коими не весьма была довольна, и которые, понудили бы тебя проникнуть в основание тайны, и наконец понудили бы тебя почесть меня за приятельницу способную к скрытности; не взирая на то, ты имела бы некоторую причину почитать себя оскорбленною, естлиб я не предполагала в тебе столько благоразумия, дабы сохранить под сокровением твоим истинну.