Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Милостивая моя государыня.

Я имею честь, со стороны девицы Гове засвидетельствовать вам, не зная побудительных ее к тому причин, что она чрезвычайно опечалена тем беспокойством, которое она нанесла вам последним своим письмом, и что если вы токмо станете продолжать к ней писать, как то и до сего времени чинить не преставали; то она оставит то намерение, которое столько вас беспокоит. Впрочем она приказала мне присовокупить, что если она может чем ни есть вам служить или вас избавить, это собственные ее слова; то все людския суждения нимало ее не поколеблят. Я с великим удовольствием пожелал воспользоваться, сударыня, сим случаем, дабы объявить вам то участие, которое я в вашем состоянии принимаю, но будучи не весьма довольно о том известен, а судя токмо по единому смущению дражайшей для меня во всем свете особы и искреннейшей вашей приятельницы, что она не столь благополучна, как я того желаю, предлагаю я вам мои верные услуги, с усердным желанием окончания всех ваших несчастий, пребывая, государыня моя, с приверженностью равною моему уважению к вам и удивлению, ваш покорнейший

Карл Гикман.

ПИСЬМО CLX.

Г. ЛОВЕЛАС К Г. БЕЛФОРДУ

Во Вторник 2 Маия.

Меркурий, как повествуют Баснословы, будучи побуждаем любопытством узнать, в каком уважении считается он между смертными, сошел на землю в превращенном виде и торговал в лавке какого-то статуйщика Юпитера, Юнону, потом других вышших богов; а подошед к собственной своей статуе спросил, чего она стоит? О! сказал ему художник, купите хоть одну из других, а етого молодца я вам отдам в барышах. Бог воров чаю показывал тогда весьма глупой вид, будучи за свое тщеславие так наказан.

Ты на него походишь, Белфорд. Тысячу гвиней ничего бы для тебя не стоили, дабы приобрести токмо почтение от сей любезной особы. Ты почитал бы себя счастливым, еслиб токмо был сносен, и не совершенно не достоин сообщества ее. Прощаясь со мною вчерашнего вечера или весьма рано сегоднишнего утра, ты меня просил написать к тебе хотя два слова в Едгвар, и уведомить, что она думает о тебе и твоих товарищахъ

Твои тысячу гвиней останутся за тобою, бедной мой Белфорд, ибо ты и все прочие совершенно ей не нравятся.

Я весьма о тебе жалел, и сие произсходило от двух причин; во-первых, твое любопытство должно навести на тебя страх и принять о самом себе худое мнение; вместо того, что любопытство Бога воров не от чего инного произсходило, как от несносного тщеславия; и он достоин был того, чтоб бежать опять на небо, и стыдиться такого приключения, которым весьма вероятно, что не осмеливался он тщеславиться: во вторых, что если она возымела отвращение к тебе, то я опасаюсь, чтоб красавица и ко мне не возчувствовала того же; ибо не одного ли мы отца дети?

Я и помышлять не должен о исправлении; сказала она мне, с таковыми товарищами, чувствуя столькое удовольствие обращаться с ними.

Мне и на мысль более не приходило, так как и вам, чтоб ты ей казался приятен; но признавая вас моими товарищами, я думал, что столь благовоспитанная особа долженствовала бы поступить гораздо лучше в своих суждениях.

Я не знаю, как свет мог перемениться, Белфорд, но женщины всегда почитали за право принимать с нами всякие вольности, в то время когда мы не столь бываем учтивы, и может быть еще хуже того, еслиб мы не говорили лжи, и не делалиб из черного белое в их пользу. И так сами они принуждают нас прибегать к лицемерству а в некоторые времена называют нас обманщиками.

Я столько старался защищать вас сколько мог: но по ее главным правилам ты знаешь что не инным чем защищаться должно, как молчанием. Вот некоторые знаки твоего оправдания.

"При столько проницательных и невинных глазах, и малейшие не осмотрительности кажутся оскорбительны. Впрочем я нимало не приметил, даже во весь вечер, чтоб в ваших разговорах или обхождениях было что ни есть укоризны достойнаго. Много есть таких людей, которые говорят токмо об одном или о двух предметах: она нималого сходства с ними не имеет, она, которая от природы одарена всеми ими: но ни мало не удивительно что вы говорили о такой материи, которую совершеннее знали, и что ваш разговор ограничивался простыми предметами чувствований. еслиб она хотя несколько долее с нами осталась; то гораздо бы менее имела отвращения к нашему обществу: ибо она видела с каким вниманием все собрание приготовлялось ее слушать и ей удивляться, когда она отверзала уста свои. Белфорд, мне сказал, как скоро она удалилась, что самая истинная добродетель говорила ее устами; но она столько внушила в него к себе уважения, что он даже трепетал пред нею, дабы не проступиться в чем нибудь.,,

если искренно признаться, сказала она мне; то ей весьма не нравятся ни товарищи мои, ни дом в коем она теперь находится.

Я ей отвечал, что дом и мне не более нравится, как ей, хотя люди кажется и весьма учтивы, и хотя она призналась, что они нравятся ей теперь более, нежели при первом свидании. Но не имели ли мы и на кануне подобного свидания?