Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Я повторяю, что мои обстоятельства в хорошем положении. Дом непременно будет нанят. Госпожи сего дома весьма почтительны, не смотря на мою разборчивость относительно девицы Партиньион. Девица Мартин, которая в скором времени выйдет замуж за одного весьма богатого купца живущего в Странде[40] пришла ко мне просить совету о выборе некоторых прекрасных штофов, кои желает она купить на сей случай. Вдова не столько горда, каковою в первой раз мне показалась. Г. Ловелас, от которого я не скрыла, что его четыре приятеля мне весьма не нравятся, меня уверяет, что ни они и никакие люди без моего позволения мне представляемы не будут. если я соберу все сии обстоятельства, то конечно успокою нежное и чувствительное твое сердце, в том намерении, дабы ты с большею покорностью внимала повелению твоей матушки, и чтоб меня не обвиняли в воспламенении тебя, пребывая в весьма различном от сего намерении моя дражайшая и любезнейшая приятельница верная и приверженная твоя

Кл. Гарлов.

ПИСЬМО CLVII.

АННА ГОВЕ К КЛАРИССЕ ГАРЛОВ.

В Среду 3 Маия.

Я весьма удивляюсь, что моя матушка могла столь странно поступить единственно для того, дабы оказать весьма не к стати свою власть, и дабы обязать жестокие и угрызения совести не чувствующие сердца. если я могу тебе быть полезна моими советами или моими уведомлениями; то думаешь ли ты чтоб я когда нибудь колебалась подавать тебе оные?

Г. Гикман, которой, как кажется, проникает несколько в таковые обстоятельства советует мне не оставлять такой переписки, как наша. Он весьма должен почесть себя счастливым что столь хорошее имеет мнение; ибо когда моя матушка привела меня в великую досаду; то я желала с кем ни есть поссориться.

Вот мое намерение; ибо я должна тебя удовольствовать. Я не стану к тебе писать несколько дней, если не случится чего чрезвычайного, или пока хотя несколько сия буря утишится. Но будь уверена, что я тебя не уволю ко мне писать. Сердце мое, совесть и честность тому противоборствуют.

Но как я должна поступить в сем случае? Как? я ни мало не прихожу в замешательство; ибо я тебя уверяю, что меня не весьма должно понуждать к тому, дабы тайным образом уехать в Лондон: если я на то решусь; то не прежде тебя оставлю, пока не увижу тебя сочетавшеюся браком, или совершенно освободившеюся от твоего тирана, и по совершении сего последнего случая я тебя увезу с собою, в досаду всему свету; или если ты не согласишься ехать; то я останусь с тобою и буду за тобой следовать, как тень твоя.

Не удивляйся сему объявлению. Единое рассуждение, единая надежда меня останавливает, будучи не усыпно во всякую минуту моей жизни обязана читать молча, работать без вкусу, и спать каждую ночь с моею матушкою. Рассуждение состоит в том что ты должна страшиться, чтоб такое дело не усугубило твоего проступка перед теми, которые называют проступок твоим побегом. Над 23;жда понуждает меня еще думать, что твое примирение может счастливо окончиться и что известные люди некогда устыдятся тою бесчестною ролею, которую они играли. Однако я часто сомневаюсь. Но намерение, которое как кажется ты имеешь прервать со мною всю переписку конечно превозможет сие сомнение. И так пиши ко мне, или прими на себя все следствия моего намерения.

Я скажу тебе несколько слов на главнейшие статьи последних твоих писем. Я не знаю оставлен ли умысел брата твоего, или нет. Глубокое молчание в твоей фамилии царствует. Твоего братца дня с три не было дома. Он возвратился и пробыл целые сутки в замке Гарлов. Потом он опять исчез. С Синглетоном ли он, или где ни есть в другом месте, о сем я не могла проведать.

Что ж касается до начертания, которое ты мне учинила о товарищах Ловеласа; то я ясно вижу, что это такая адская сила, над которою он есть главным Белзевутом. Какое он имел намерение, как ты говоришь, в той нетерпеливости, с коею он желал тебя видеть посреди их, и подать тебе сей случай составить из оных столькое же число зеркал, которые отражали бы свет от одного к другому? Этот человек сущей дурак, не сомневайся в том, дражайшая моя, или по крайней мере совершенно рехнувшейся ума. Я думаю, что они предстали пред тебя в самом блестящем виде. Вот что называют пригожими людьми, и господами знатного достоинства! Впротчем кто знает, сколько есть презрения достойных душ нашего пола еще хуже их, и прилепляющихся к ним?

Ты пришла в замешательство, как то примечаешь, не желая разделить своего ложа с девицею Партиньион. Я весьма, относительно того о ней сожалею. Будучи столько тщательна, могла ли бы ты чего опасаться от того? еслиб он помышлял о насилии; то конечноб не ожидал ночного времени. В твоей воли состояло и не ложиться спать. Гж. Синклер усильно тебя просила, а ты уже весьма далеко простирала свое сомнение.