Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

,,Добродетели и приятности суть неотлучные прелести моей Клариссы. Она создана быть украшением своего века. Весьма хорошо, Белфорд. Она составит оное в первом достоинстве,,… Какое жестокое тщеславие, друг мой, если то не справедливо, что первое достоинство бывает всегда ценою первой заслуги? Достоинство, первое достоинство, какие пустяки! Ты меня знаешь, и можешь так обманываться? Мне долженствует носить руно[43] поскольку я оное приобрел. И так поправь впредь свой штиль, и называй Клариссу украшением благополучнейшего человека и славнейшего вселенной завоевателя.

если же она меня любит, как ты то себе воображаешь; то я не столько в том уверен, как ты. Ее на договорах основанные предложения, дабы от меня отречся, и осторожности, побуждают меня счесть за право спросить, какое достоинство надеется она иметь в глазах такого человека, которой ее победил в досаду ее самой, и которой взял ее в плен, в устроенном сражении, и по упорной битве?

Что касается до заключения, делаемое тобою из ее взоров; то я тебя уверяю, что конечно они тебе ничего не изъявили о ее сердце, если ты себе воображаешь, что любовь имеет хотя некое в том участие. Я наблюдал ее взгляды, так как и ты, и яснее усмотрел, что они изражали токмо презрение ко мне и ко всему обществу, в которое я ее привел. Нетерпеливость, с коею она желала удалиться, не взирая на все усильные наши просьбы, долженствует тебя убедить, что ничего нежного ее сердце не ощущало; а сердце ее ни когда глазами ее не было изменяемо.

Она вся так сказать, составлена из души, говоришь ты; и я в том согласен. Но для чего ж представляешь ты себе что душа подобная ее, нашед душу подобную моей, и дабы выразить твоими словами, принимая за удовольствие найти оную, не произвела бы в свет других душ сим подобных.

Я нимало не сомневаюсь, как ты говоришь, чтоб ад не радовался ее падению. Но я надеюсь, что всегда могу сочетаться с нею законным браком, когда пожелаю; и если окажу ей таковую справедливость, то не буду ли иметь право требовать от нее благодарности? Не уже ли она не почитает себя нимало мне обязанною, прежде, пока меня обяжет? Далее же, если должно тебе сказать; то совершенно не возможно, чтоб нравы такой девицы, как она, получили когда либо столь великое повреждение, как нравы многих прочих, которых ты и подвластные тебе товарищи ввергнули в погибель, и которые теперь служат адскими извергами в разных месстах города. Возьми сие рассуждение на свой щет, Белфорд.

Вы может быть отвечать мне будете, что между всеми предметами ваших обольщений не находится ни одного подобного величеством, достоинством моей Клариссе.

Но я спрашиваю, не принято ли сие за основательное правило в нашем обществе, что чем более имеет женщина достоинства, тем более приобретается славы в победе? Бедная девушка, на пример, сельская моя красавица, не имеющая подпоры ни в своей породе ни в воспитании, ниже помощи от естественных своих рассуждений, должна быть уважена по своей слабости и незнанию; но вы вообще признаться можете, что гораздо мужественнее напасть на льва нежели на овечку. Я подражаю орлам. Они всегда нападают на самые благородные добычи.

Никогда не слыхано, чтоб орел нападал на воробья. Весьма худое дело, в таком случае, которой меня ободряет, состоит в том, что по моем торжестве, я столько буду увенчан славою, что ничто более не будет в состоянии тронуть моего честолюбия. Всякое другое предприятие любви будет мною презрено. Я столько же буду злосчастен моими размышлениями о победе, сколько и Дон Жуан Австрийской своими, по одержании славной победы при Лепанте, когда он жаловался, что никакой из будущих его подвигов не может сравнятся с первыми начатками его славы.

Я соглашусь, что весьма легко споспешествовать моим намерениям, и что они может быть заслуживают какое ни есть осуждение; но от кого же? Конечно не от тебя и ни от единого из подвластных наших сообщников, коих развратную жизнь весьма долгое время, прежде нежели я принял качество вашего начальника, оправдало то, что теперь зависть или изнеможение этих сил принуждает вас осуждать; я удостоил вас чести изъясня вам мои намерения. Вот все то, что вы можете думать, и чем единственно мне было угодно вас удовлетворить. И так признайся, Белфорд, что ты не прав, а я, следуя главным нашим правилам, справедливо поступаю; или покрайней мере молчи. Но я тебе приказываю быть убежденным. Не примини в первом своем письме уверить меня, что ты действительно убежден.

ПИСЬМО CLXV.

Г. БЕЛФОРД К Г. ЛОВЕЛАСУ.

Из Едгвара, в Четверток 4 Маия.