Драконы в рюкзаке

Сторожка приземлилась на грунтовую дорогу, которая тянется вдаль, как бесконечный ковер. С каждой стороны выстроились огромные величавые деревья, которые выглядят так, словно их корни растут не в землю, а в небо. Высокая трава бирюзового цвета колышется под ветерком, и под деревьями пробегают легкие волны. Каждый ствол кажется не меньше десяти этажей в высоту, причем ветки появляются только у самой верхушки. Странный глянец на коре вызывает желание обнять ближайшее ко мне дерево, но на таком толстом стволе у меня ни за что не сойдутся руки. Даже если бы Траб, Вик и Кавита вместе со мной взялись за руки, мы бы не обхватили ни одно из этих огромных деревьев.

– Итак, – говорит Траб, подтолкнув меня локтем, – что думаешь?

– Чувство такое, что мы на совсем другой планете приземлились! – восклицаю я, пока мимо порхает синяя бабочка.

Траб смеется и делает несколько шагов по дороге:

– Идешь?

Киваю и стараюсь не разевать рот, проходя мимо гигантских перевернутых деревьев. Я так взволнован, что едва удерживаюсь, чтобы не запрыгать или не сделать колесо посреди дороги.

– Мы на Мадагаскаре? – спрашиваю я.

– Не совсем, – отвечает Траб. – Кое-какие… особенности мира, в котором мы живем, отражаются в краю магии. В основном – прекрасные.

– Эти деревья – они такие… такие… в смысле…

В итоге я бросаю попытки найти подходящее слово и просто, задрав голову, таращусь на деревья в восхищении. Не знаю, как описать свои ощущения. По сравнению с этими деревьями я – как муравей, но я не чувствую себя незначительным. Напротив: рядом со стволами-великанами я чувствую безопасность, чувствую себя важным, особенным.

Траб кивает, будто понимает, что́ я пытаюсь сказать.

– На Мадагаскаре есть похожее место – называется Аллея Баобабов. Малагасийцы – коренные жители острова – называют эти деревья «ренала». Это означает «мать леса».

Как по мне, совершенно понятно. Находиться рядом с этими волшебными деревьями – словно быть в маминых объятиях. Но тут я вспоминаю, что мама на самом деле очень далеко, и это возвращает мои мысли к нашей задаче.

– Где же Ма? – спрашиваю я Траба.

– Должна быть где-то поблизости, – отвечает он, оглядывая баобабовый лес.

– Откуда ты знаешь, что Ма здесь? – спрашиваю я.

– Наверняка не знаю, – признается Траб. – Но когда ты показал мне ту книгу, у меня появилось ощущение, что Ма могла пробраться сюда.

– Здесь живет Эл Рой Дженкинс? – Я воображаю, каково это – жить в таком магическом месте.

Траб мотает головой:

– На самом деле Эл Рой не сидит на одном месте – он больше кочевник.

– Перекати-поле? – уточняю я.

Траб кивает.

– Не знаю, говорила ли Ма тебе об этом, Джекс, но в вопросе о будущем магии мнения разделяются: одни считают, что волшебные миры должны оставаться отдельными, а другие – что они должны слиться. Ма – в первом лагере, а Эл Рой – во втором. Потому он и послал драконов в Бруклин. Думаю, он посчитал, что Ма в итоге склонится к его точке зрения.

– А ты в каком лагере?

Траб глубоко вздыхает:

– Даже не знаю, Джекс. Этот мир – заповедник для множества существ, которым в нашем мире угрожала бы опасность. Но чем дольше они остаются здесь, скрытыми, тем более чуждыми и страшными становятся для людей. Люди боятся того, чего не знают, и когда ты живешь отдельно от других потому, что отличаешься от них… что ж, наш народ знает, каково это.

Траб снова говорит загадками. Думаю, он имеет в виду сегрегацию, когда чернокожих держали отдельно от белых. Это теперь уже незаконно, но я все равно езжу в школу на автобусе, потому что мама не хочет, чтобы я ходил в ту школу, которая у нас прямо за углом. Она говорит, что я бо́льшему научусь в «разнообразной среде»[6]. Интересно, каково это – жить в мире, который «разнообразят» волшебные существа!

– Может, нам нужен третий лагерь? – говорю я. – То есть что, если найти способ построить мост между двумя мирами? Чтобы каждому, кто хочет сходить в гости в волшебный мир, было несложно перебраться туда.

Траб опускает ладонь мне на макушку и одобрительно похлопывает:

– Именно это и требуется, Джекс, – золотая середина. Видишь, потому-то нам и нужна молодежь вроде тебя. Нам нужны свежие идеи и новый взгляд на вещи. Мы, старичье, иногда слишком привязываемся к собственной точке зрения. А вот, к слову о старичье, – поглядика, кто это у нас там!

11

Я стискиваю сумку Ма и оглядываю горизонт. Прямо по курсу – ярко-оранжевый тент, полотнище которого хлопает на ветерке. Под навесом трое: один сидит на стуле, другой – на земле, а третий ходит туда-сюда. Я высматриваю белоснежную шапку волос Ма, но она теряется в пальцах женщины, сидящей на стуле. Собственные волосы женщины, прямые и черные, заплетены в длинную косу, а ее проворные пальцы заплетают Ма афрокосички, плотно прилегающие к черепу.