Дремлющий дом

У Джули загорелись глаза, и она довольно потерла ладони друг о друга. До этого они чаще всего обсуждали ее неудачные свидания и то, что Клои называла «детской влюбленностью», а она сама – «стремлением стать заметной» по отношению к профессору Хиву. Аристократка, несмотря на бешеную популярность в университете, почти не получала приглашений, и Джули не замечала, чтобы это хоть как-то волновало подругу.

– Вы тайно встречаетесь? Он же не первый раз в доме: когда Эйден привел меня вчера, он превосходно ориентировался в Дормер-Хаусе, и ему не нужны были указания, где находится моя спальня, – поделилась Джули своими наблюдениями. Кажется, чтение детективных историй пробудило в ней способности к анализу.

Клои крепче завязала пояс халата, закусила нижнюю губу, борясь с собой: она не привыкла раскрывать душу, но ей хотелось продемонстрировать Джули свое доверие. Шею гостьи начало неприятно покалывать. У Джули появилось подозрение, что внезапная искренность Клои имела некую цель.

– Заметила, да? Никогда не стоит недооценивать наметанный на детали глаз фотографа, – вздохнула девушка и расправила складки серой ткани на бедрах. – Когда нам было по шестнадцать, Эйден был вхож в дом, тетя Вивиан, как ты знаешь, покровительствовала ему. Мы дразнили кузена Ника и придумывали проказы с Тимоти. А однажды, увлекшись снятием пробы с печально известного ежевичного вина мистера Доэрти, мы впервые поцеловались в подвале «Бойцовского петуха».

Клои опустила глаза, и тень ресниц упала на щеки. Но кокетливый жест, как ни странно, придал ее лицу болезненно-пугающий вид. Она принялась тараторить, чтобы быстрее покончить с неприятной беседой:

– Это было неправильно. А то, что случилось вчера… Бездумное решение, всему виной смерть старухи Нимбл и эта гроза… Я не могла найти себе места, мне было так страшно одной в пустом доме. Когда он привел тебя, я просто не смогла его отпустить…

Джули вдруг вспомнила, что она слышала, что в непогоду люди нередко начинают всерьез осознавать свою смертность. Не говоря уже о том, что они втроем оказались свидетелями ухода из жизни человека, что не могло не повлиять на состояние каждого.

В холле скрипнула половица и глухо захлопнулась дверь: дворецкий покинул Дормер-Хаус, отправившись в город.

– Будущее с Эйденом Доэрти невозможно даже представить. – Клои будто обращалась не к подруге, а к самой себе.

– Почему? – нахмурилась Джули. В приоткрытую дверь просочилась Кассандра, по-змеиному двигая пушистым хвостом. Кошка с требовательным мяуканьем потерлась черным боком о ноги Клои, и та взяла ее на руки.

– Мы из разных слоев общества, как ни крути, Джулс. Без денег Дормеров Эйден потерял свой шанс вырваться из глуши. Можешь представить меня за барной стойкой, разливающей «Гиннесс» хэйзвудским выпивохам? – С губ девушки сорвался грубый смешок. – Нет, мой удел – избалованный отпрыск благородного семейства в костюмах haute couture [8], тратящий наследство на лечение от зависимости от веществ.

Клои театрально расхаживала по гостиной, прижимая к сердцу мурлыкающий черный клубок. Она с горечью обозначила черту между ней и барменом местного паба.

Девушка развернулась к Джули лицом, она вдруг побледнела, обратив взор куда-то выше спинки кресла, к дверному проему. Касси почувствовала, что хватка хозяйки ослабла, и поспешила спрыгнуть на ковер. Джули перегнулась через подлокотник, чтобы увидеть, от чего подруга пришла в такой испуг.

Конечно. Доэрти вернулся в дом, чтобы забрать забытую куртку, которая теперь висела на сгибе локтя. Никто из девушек не мог знать наверняка, как много он успел узнать из их беседы.

– Жаль это слышать, – тихо произнес мужчина надломленным голосом. Клои поднесла пальцы к приоткрытому рту, что напомнило Джули о фирменном кино-приеме Мэрил Стрип. Эйден неотрывно смотрел на Клои и молчал, затем закрыл глаза и выдохнул: – Прощайте, мисс Дормер. – И, не глядя на ее гостью, обратился к ней: – Будь начеку Джулс Тезер, она может решить, что и ты тоже ей не ровня.

Не удостоив ни одну из молодых женщин прощальным взглядом, парень вышел наружу. Дубовая дверь за ним закрылась с грохотом, от которого задрожал фарфор в буфете.

Джули ожидала, что подруга поспешит догнать мужчину, она уже нарисовала в воображении картину, в которой Клои зовет Эйдена по имени, бросается ему на шею, заливает футболку слезами и просит простить ее колкости, ведь она совсем другое имела в виду…

Но Клои тяжелым шагом подошла к окну, проводила удалявшуюся за ворота фигуру взглядом и задернула штору.

– Раз уж с этим покончено, – жестко сказала девушка и уперла сжатые кулаки в бедра, подчеркнув и без того тонкую талию, – позволь мне поинтересоваться, с кем вчера была ты, дорогая? И, прежде чем решишь солгать, сообщу: синяки на твоей шее были заметны даже в полумраке.

* * *