Другая

Горячность натуры Алеши требовала немедленных действий, но, пересчитав имеющиеся в семье деньги, мысли о поездке во Францию вместе с другом пришлось отбросить, к тому же это означало бы оставить мать наедине со всеми проблемами и грозило отчислением из офицерского училища, а этого он допустить сейчас никак не мог. Он написал длинное пылкое письмо, в каждой строчке которого заверял Лидию в своей вечной любви и в том, что обязательно дождется ее возвращения, взяв с Николя обещание при первой же возможности передать его адресату.

*****

Николай покидал Россию, держа путь в Париж, где ещё год ему предстояло "грызть гранит науки". Отец Александр Васильевич Дорошенко намекнул ему, что уже подыскал для него неплохое место по окончании его учебы – адъютантом у киевского вице-губернатора, что открывало для него очень широкие перспективы, поэтому настрой у молодого человека был весьма приподнятым.

"Наконец то получится вырваться из этого провинциального болота, какая же здесь скука после ставшего уже привычным за несколько лет учебы Парижа!"

В дорожной сумке Николая было два письма, оба адресованных Лидии Шеффер, одно из них отдал Алексей, второе вчера сунула ему в руки сестрёнка Натали, буквально требуя передать его как можно скорее, говоря о какой-то особой важности.

За окошком экипажа мелькали поля, залитые первыми осенними дождями. Хлеб с них давно убрали, и осиротевший голый их вид навевал молодому человеку невесёлые мысли… Мысли эти были о его закадычном приятеле, Алешке Косаче.

«Ну почему кто-то получает все и сразу, не прилагая усилий? Почему, стоило им где то появиться вместе, как все женщины, словно по команде, не сводят глаз именно с его друга – высокого широкоплечего красавца, и никому из них уже не интересна "глубина твоей души", твой ум и проницательность, тебя на его фоне просто не замечают»…

Не стала исключением и юная Лидочка Шеффер после тех святочных гаданий. Холодная красота наследницы соседнего имения не могла не впечатлить и Николая, но максимум, чего он мог добиться в общении с ней – вежливо-отстраненной улыбки. А уж после встречи Лидии с Алексеем его шансы вообще свелись к нулю.

С тех пор Николя, зная отвращение друга к одной только мысли о женитьбе на "денежном мешке", ни разу не упускал возможности поддеть Алёшу тем, как тому повезло "зацепить" самую богатую невесту уезда… Видя, как злится от этих слов его приятель, он постепенно исподволь подводил его к тому, что отвращение должна вызывать сама мысль о возможности женитьбы на "купчихе Шеффер".

"Все ее ценности измеряются в ассигнациях", – любил повторять он, пренебрежительно усмехаясь.

И ведь действительно, до последнего времени Николаю удавалось поддерживать у Алексея это мнение, но, как оказалось, только до очередной встречи этой парочки в доме его отца. Теперь простодушный Алексей в разговорах с приятелем не скрывал своей влюбленности ("очередной", как невольно думалось Николаю), и этот поспешный отъезд Шеффер, больше похожий на бегство, наводил на определенные мысли.

Почему то вспомнилось растерянное лицо сестренки Натали, когда он нашел у нее предназначавшееся в подарок письмо со стихами Косача. Его наивная сестра явно приняла написанные там в свой адрес признания за чистую монету, и ведь вполне могла поделиться этими мыслями… с близкой подругой. С ней. И тут же – Николай увидел перед собой просительный взгляд Натали, протягивающий ему срочное письмо для подруги.

Глупцом молодой Дорошенко никогда не был, и в его голове все резко встало на свои места. Нет, он явно не будет спешить передавать Лидии эти письма, пусть подождут, когда-нибудь, потом, когда само все утрясется.

Мало ли в Париже найдется для него занятий, никак не связанных с провинциалкой Лидочкой Шеффер – у местных папиков полно симпатичных дочек…

12.

Осенний дождь и промозглая сырость… Который день одна и та же картина за окном, капли дождя сбегают по стеклу без остановки, будто горькие слезы. Слезы, выплаканные Лидией ещё в первые недели после ее приезда в Париж.

"Увидеть Париж и умереть"…

Да, пожалуй, такие мысли посещали ее тогда. И вид из окна на знаменитые Елисейские поля давно не радовал. Хотелось сидеть вот так, поджав под себя ноги и закутавшись в плед, у пышущего жаром камина, с книгой по французской цивилистике, пить горячий глинтвейн и ни о чем постороннем не думать… Пускай останутся только мысли об учебе и делах.

Впрочем, получалось это далеко не всегда. Однажды, садясь в экипаж в Латинском квартале, она почувствовала что-то неладное. Обернувшись, встретилась взглядом с ярко-синими глазами молодого скромно одетого незнакомца, стоявшего у витрины и с явным интересом наблюдавшего за ней.

От нахлынувших воспоминаний словно обдало жаром. Жуткая ночь, лес, умирающий отец, разбойники и такой же пронзительный взгляд…

"Нет, скорее всего, он просто похож, но как же сильно…" – подумала девушка, глядя вслед поспешно удаляющемуся мужчине.

В ту ночь Лидди не спалось – во сне ее вновь и вновь преследовал этот таинственный незнакомец.