Другая

С какой то равнодушной отстранённостью Лидия съездила на опознание своих беглых крепостных, безошибочно указав на Назара беспалого и второго крестьянина, отца Матрёны, весь вид их был жалок и безобразен, от былой самоуверенности не осталось и следа. Через неделю пришло известие о том, что эти двое повешены по приговору суда, остальные отправлены на каторгу.

Не задумываясь, юная панночка распорядилась отправить на каторгу родителей и малолетних сестер Назара, живших в ее Шеферовке. Ее не тронули их слезы и мольбы – сердце словно окаменело.

Вообще, после гибели отца, отношение Лидии к крепостным сильно изменилось в худшую сторону – она могла ни за что взьяриться и наорать на любого, делая исключение разве что для Захара и управляющего Карла Рихардовича, в каждом крестьянине видя если не врага, то уж точно потенциального недоброжелателя.

Несколько раз в имении появлялся Алеша Косач, и они ездили кататься верхом. Лидия немного опасалась этих встреч, не зная, как относиться к пылкости благородного молодого человека и своему изменившемуся к нему чувству. Общаться с ним теперь было приятно и… спокойно, ее уже не бросало в жар от каждого адресованного ей взгляда.

"Наверное, это нормально, так и должно быть," – решила наконец для себя девушка. Его поцелуи будили в ней страсть, Лидия отвечала на его порыв, но, большого труда удержать себя в рамках дозволенного для нее не составляло.

Участившиеся приезды Алексея не стали тайной для их соседей, в кулуарах нежинской знати уже начались шепотки о скорой свадьбе Шеффер и Косача-младшего.

В разговоре с Лидди Алексей как то упомянул, что в последнее время киевскими офицерами ведётся все больше речей о предстоящей русско-турецкой войне.

"Скорее всего, молодые офицеры тоже туда попадут," – говорил Косач, и в голосе его не было страха, напротив, только безудержная смелость.

"Важно только знать, что тебя ждут дома те, кого любишь", – с явным намеком проговорил Алексей, и Лидди, улыбнувшись, ответила, что "действительно достойного человека можно ждать и всю жизнь"…

Потом все завертелось в круговерти повседневных забот, дело шло к осени, в имении вовсю шла уборка урожая, и исчезновение Алексея из поля ее зрения на несколько недель сильно не удивило. К тому же до имения Шеффер доходили слухи, что глава семейства Федор Васильевич Косач снова занемог.

Тем неожиданнее было полученное однажды утром приглашение Натали поговорить за чашкой кофе о девичьем… Делиться сердечными секретами и раньше было особо не в характере Лидочки, она уже успела позабыть, когда в последний раз секретничала на эти темы со своей закадычный подружкой. Разве что в пансионе, все о том же Алеше Косаче.

– Знаешь, я хотела тебе сказать,– робкая Наталья начала издалека. – Я помню твое отношение к Косачу, а в последнее время появилось много слухов о вашей свадьбе.

– Люди пустое болтают, – не сдержалась Лидди. – Поверь, ты бы такое узнала от меня.

– Но я узнала другое… Мне кажется, и тебе следует это знать. Читай, – перед глазами Лидии лег на стол белый лист бумаги, исписанный безукоризненным почерком Алексея Косача. В нем было красиво зарифмованное объяснение в любви… к ней, к Натали.

– Спасибо тебе, но ты напрасно думала, что меня это взволнует, – даже улыбка вышла у Лидии не такой уж притворной. – Это была детская влюбленность, а всё проходит. Если ты будешь с ним счастливой…

– Ах, душечка Лидди, как ты могла такое подумать! Я не влюблена в Косача, и никогда о нем не думала, ты это знаешь.

Лидия сдержанно поблагодарила подругу, в который раз подумав, как же прав был отец, когда говорил о людской неискренности…

"Никому нельзя доверять, и это единственный способ не столкнуться в жизни с предательством".

Оставаться в уезде после всего произошедшего не было сил… Дела в имении шли хорошо, сомневаться в надёжности управляющего Карла Рихардовича оснований вроде не было и, когда с курьером прибыло письмо из университета Сорбонны, колебаний у Лидии больше не осталось. Она засобиралась в дальнюю дорогу.

10.

В который раз Лидия принимается писать письмо, и в который раз исписанный лист летит в корзину, к куче таких же… Малодушно закрадывается мысль – уехать так, не написав Алеше ни слова, тем более его самого не было видно уже больше двух недель, а тут это его письмо к Натали…

"В конце концов, почему он сам совсем ничего не написал ей за это время?"

Опять оказалась не нужной тому, кого судьба, казалось, предначертала для нее, но теперь ещё горький вкус предательства ощущался на губах, узнавших его поцелуи.

Слеза сбегает по щеке, а на бумагу ложатся ровные строки: "Алеша! Если Вы это читаете, значит – меня уже нет в Нежине, я уезжаю далеко и надолго, но и там со мной останутся те счастливые минуты, что мы провели вместе, за них я Вам навеки благодарна. Желаю всяческих успехов и счастья с той, кого Вы действительно полюбите. С искренним отношением к Вам, Лидия Шефер"…

Письмо отнесет в имение Косачей верный ей Захар уже после ее отъезда.

++++++++++++