Другая

Алексей непонимающе уставился на доставленный с утренней деловой почтой конверт с таким знакомой подписью "Шеффер".

Последние недели выдались тяжелыми для него, пожалуй, самыми тяжёлыми за несколько лет. Отец совсем слег, по словам приглашенных докторов, за которыми Алексей несколько раз сам ездил в Киев, счёт шел уже на дни, надежды на благополучный исход таяли, а вместе с ними катастрофически таяли и финансы семейства Косач, лечение оказалось не дешёвым. Мать, Софья Станиславовна, категорически не могла и не умела заниматься хозяйственными делами, к тому же на ней были младшие Вася с Марианной, а тут ещё заявил об уходе отцовский управляющий. Уборка урожая была в самом разгаре, и Алексею целыми днями приходилось самому разъезжать по имению, пытаясь контролировать все и сразу. А тут ещё, как всегда неожиданно, подошли к окончанию каникулы – совсем скоро надо было возвращаться в Киев в училище, предстоял последний год учебы.

Все это совсем не оставляло времени на личные дела, хотя он не переставал думать о Лидии. Его всегда притягивали в женщинах загадки, а в ней они следовали просто одна за другой. Он мимолётно помнил ее с момента знакомства, три года назад, это святочное гадание, устроенное у Дорошенко, и пронзительный, не детский взгляд юной Лидочки. Слушая добродушные подтрунивания своего закадычного друга Николя про самую завидную невесту уезда по деньгам ее папочки, он тогда ощутил только протест и возмущение. Откровенные взгляды и немного наивные попытки юной панночки обратить на себя внимание после этого ещё больше раздражали. Их встречи за эти годы можно было пересчитать по пальцам.

И тут вдруг – этот летний вечер у Дорошенко в честь приезда Николя. Он с трудом узнал ту, на которую раньше не обращал внимания, настолько она изменилась, вернее – изменились ее глаза, но ведь недаром их зовут зеркалом души. Перед ним стояла уже не трепещущая под его взглядом девочка-подросток, это была взрослая, умудренная жизненным опытом женщина, равнодушно-холодная, словно снежная королева, и блуждающая по ее губам лёгкая полуулыбка словно подчеркивала, что она лишь наполовину здесь, а сама словно витает в одной ей известном таинственном мире… И разгадать эту окружающую ее тайну показалось для Косача важным, настолько важным, что все, бывшее до этого, уже как бы не считалось.

Но, чем дальше – тем этих загадок становилось больше. Лидия вроде как отвечала на его чувство, но что-то все равно было в ней не так, постоянно чувствовалась некая отстраненность и недосказанность. "Надежды полусвет, желаний полутон" – невольно пришло в голову Алексея где то раннее услышанное. Но, когда казалось, что она сейчас откроет ему свою душу, на него свалились все эти проблемы. И апофеозом стало вот это письмо.

Кажется, он ее окончательно потерял.

*****

В это время возмущенный до предела Николай Дорошенко гневно смотрел на свою младшую сестру, сжимая в руках тот самый злополучный лист бумаги, который Натали всего несколько дней назад дала прочесть своей давней подруге Лидочке Шеффер.

– Ты откуда это взяла? Из моего письменного стола? Кто тебе разрешил так делать?

Наталья смущённо опустила голову.

– Да, прости, этот лист выбился из папки, лежавшей на твоём столе, я не смогла удержаться.

– Это был сюрприз… на твои именины. Мой друг Алексей Косач умеет действительно красиво писать стихи, и я попросил его сделать для тебя посвящение, в подарок.

– Так это… было написано по твоей просьбе?

– Да, я же сказал, это сюрприз для тебя на день именин! Был. Надеюсь, этого никто больше не видел?

Натали отрицательно замотала головой, в ужасе понимая, что же она натворила… Об отъезде подруги во Францию она уже знала.

"Ничего… – подумалось ей. – Я все напишу Лидии в письме. Напишу и все объясню"…

11.

Алексей Косач был вне себя. Неужели бывает, чтобы все беды сваливались на голову вот так, одновременно? И почему это оказалась его голова?

На днях состоялись похороны его отца, Федора Васильевича Косача, которому так и не смогли помочь ни врачи, ни дорогостоящие лекарства. Мать который день была не в себе, восьмилетняя сестра Марианна уже хорошо понимала, что произошло, а маленький братишка Вася, видя всеобщее подавленное состояние, постоянно плакал.

Теперь Алексею предстояло самому заниматься продажей нового урожая, не надеясь в этом вопросе ни на мать, ни тем более на нечистых на руку управляющих. Денежные запасы их семьи стремительно приближались к нулю. На днях предстояло возвращение в Киев.

А в сердце занозой сидела мысль о Лидии, он не понимал ее мотивов, побудивших написать это странное, прощальное письмо.

"Почему я не нашел времени повидаться с ней??? Тогда, наверняка все бы было иначе"…

Не сильно прояснил ситуацию и разговор по душам с другом детства Николя, единственное, что он смог рассказать – Лидия уехала учиться в Сорбонну, на днях туда выезжал и сам Николя, которому предстоял последний год учебы.