Другая Элис

– Раз уж ты начал, – она сжала маргаритки в кулаке и отбросила их в сторону, – так скажи мне. Что о ней говорят?

– Давай забудем, Цыганочка? Пожалуйста!

– Скажи мне!

– Говорят… Говорят, она долго плакала после того, как родила тебя. И однажды твой папа пришел домой и увидел, что она окунула тебя лицом в ведро с водой. Она пыталась утопить тебя.

– Это ложь! – Цыганка вскочила. Глаза у нее стали дикими. – Скажи, кто это говорил, немедленно!

Флейтист попытался взять ее за руку, но она отдернула ее.

– Все. Это все говорят. Твой папа никому не рассказывал, но люди слышали, как он кричал, видели, как выгонял ее, прижимая тебя к себе. Ты была вся мокрая и синяя. Он успел как раз вовремя.

– Моя мать никогда бы так не поступила.

– Она уже поступала так раньше, Цыганочка. С котятами. Они все, еще не открыв глаза, попадали в ведро с водой.

– Но… но… – дыхание Цыганки стало судорожным.

– Ты сама однажды слышала об этом, – тихо сказал Флейтист. – Я же был на школьном дворе, рядом с тобой, когда этот Флетчер запел. Помнишь?

Вот мадам Веретено,
У нее ведро одно,
Трое беленьких котят
В том ведре на донце спят,
Что за радость –  потопить,
А потом…

Она помнила. Флейтист врезал Флетчеру прежде, чем тот успел допеть. Заткнул кулаком его брехливый злобный рот. Позже, вспоминая куплет, она всегда расстраивалась из-за начала и не задумывалась о том, что именно Флейтист не позволил Флетчеру допеть.

– Какая была последняя строчка? – хрипло спросила она.

– Ты уверена, что хочешь знать?..

– Да.

– А потом и… – Флейтист сглотнул. – А потом и дочь сгубить. – Он взял ее за руку и крепко сжал.

– Это не может быть правдой. Просто не может. Котята… Наверное, они были больные. Она могла сделать такое, чтобы избавить их от страданий. А все остальное – только людская злоба. Моя мать не могла так поступить!

– Ты никогда не знала ее, Цыганочка, – вздохнул Флейтист. – Ты знаешь только то, что слышала от папы. А люди говорят другое.

– Какая разница, что говорят люди! Папа знал ее лучше всех!

– Или просто знал ее с лучшей стороны… пока не узнал по-настоящему. – Флейтист провел рукой по волосам. – У человека, как и у истории, никогда не бывает только одной стороны. Наверное, надо всех послушать, прежде чем решать, где правда.

– Ты бы помолчал! – крикнула Цыганка. – Все еще надеешься, что твой отец за тобой вернется!

Она слышала, как у него перехватило дыхание, слышала, как жестоки ее слова, но не могла остановиться. Ей было больно, и она хотела, чтобы больно было и ему.