Другая Элис

– Всю свою жизнь я ломал голову над этим проклятием, – сказал он. – Снова и снова пытался выяснить, что означает «рожденный историей», но безуспешно. Когда родилась Элис, мне пришла в голову идея: вдруг, если назвать ее как героиню рассказа, который я написал для вашей матери, и если получится вырастить ее, чтобы она стала похожей на эту девушку – такую, как я представлял себе, вдруг это и будет означать, что она «рожденная в истории». – Он покачал головой. – Слабая идея. Она совсем не похожа на героиню рассказа. Общее у них только имя.

Рамон чуть улыбнулся:

– Элис оказалась гораздо сильнее. И всегда хотела быть самой собой. А я теперь действительно понимаю, что же такое «рожденные историей». – Он посмотрел на Цыганку, Флейтиста и кошку. – Это вы.

– Но тогда, чтобы проклятие было снято, получается, что один из них должен… должен… – Я осекся, не в силах выговорить то, что понял.

– Да, – голос Рамона был серьезен. – Один из них должен забрать жизнь – либо мою, либо Элис. Естественно, я никогда не дам Элис умереть, так что это буду я.

– А? – брови Флейтиста взлетели вверх. – Не смотрите на меня! Да, кое-какими сомнительными делами я занимался, но никогда никого не убивал! – Он тревожно посмотрел на Цыганку.

На ее лице отразилось ровно то же, и она яростно замотала головой.

– На меня не рассчитывайте, – протянула Табита. – Крысу могу прикончить. Кроме прочего, проклятие – единственная причина, по которой мы здесь. Без этого мы ничто, просто бумага и чернила.

– К чему же мы пришли? – спросил я. – Мы в тупике, как и Элис. Есть другой способ?

– Есть, – тихо сказал Рамон. – Мы перестаем писать, навсегда.

Я покачал головой:

– Элис никогда не перестанет писать. А пусть бы и перестала – что, если у нее когда-нибудь будут дети? Проклятие все равно передастся им, так ведь?

Молчание Рамона было красноречивее ответа. Я подумал о Долли Уивер. Она хотела смерти Элис и готовилась убить ее. Был шанс, очень маленький шанс, что это снимет проклятие – и тогда, если я стану хозяином Табиты и использую одну из ее жизней, я верну сестру… Но произнести это вслух я не мог. Не мог даже дальше думать об этом. Риск слишком велик. Если что-то не получится, Элис уйдет навсегда.

– Но я совершенно не понимаю, почему Элис впала в такой сон, – пробормотал Рамон. – Не вижу этому объяснения, раз ее персонажи все равно здесь.

– Она вписала себя в историю. – Я быстро рассказал ему про лист, найденный у камина. – Думаю, это как-то связано с картами судьбы.

– С картами судьбы?

Я показал карту со Спящей красавицей.

– Элис держала это в руке, когда мы ее нашли. Остальные у меня в рюкзаке.

Рамон отпрянул от карты, как будто та могла укусить:

– Что, черт побери, она делала с ними? Это карты вашей матери!

– Н-н-наверное, они ей понадобились для сюжета. – Меня напугала его реакция. – То, как их читают, чтобы предсказать судьбу, – вроде как ход в истории. И некоторые персонажи тоже оттуда. – Я покосился на Флейтиста. – Крысолов с его флейтой… Черная кошка. Какие-то идеи она брала как будто прямо из колоды.

– Плохо. Карты судьбы – древняя, глубинная магия. С ними лучше не связываться. – В раздумье Рамон почесал свою лохматую голову.

Мне стало неприятно держать карту, даже пальцы взмокли. Я положил ее на пол:

– Вы хотите сказать, что из-за карт все стало только хуже?

– Не лучше точно. Скажи, раньше случалось что-нибудь подобное? Элис когда-нибудь говорила о незаконченных рассказах?

– В прошлом году. Она видела живых персонажей. Они преследовали ее. Сначала я подумал, что у нее жар, но потом тоже увидел одного из них.

– И что случилось?

– Элис уничтожила рассказ, и они ушли.

– Уничтожила? – глаза Флейтиста расширились. – А если снова? Что тогда будет с нами? Это же… вроде как мы вообще никогда не существовали…

– Уничтожить историю не выход, – перебил Рамон. – Не в этот раз. Не сейчас, когда Элис в таком состоянии. Это ее не вернет. – Он кивнул на карту судьбы. – Все слишком сильно связано с этим.

– Почему вы так считаете? – спросил я.

– Потому что карты надо раскладывать строго последовательно. И довести расклад до конца.

– А как нам быть с пропавшей тетрадью? – спросил я.

– Забудьте о ней, – покачал головой Рамон. – Это бесполезно. У вас есть кое-что гораздо более ценное. – Он указал на Цыганку и Флейтиста. – Что может сказать вам тетрадь, чего не можете сказать вы сами, действующие лица? Персонажи всегда знают, чего хотят. Теперь необходимо выяснить, кому из них что нужно.

«А что насчет Элис? – написала Цыганка. – Разве не она должна закончить историю?»

– Уже нет, – Рамон смотрел на карту судьбы. – Элис начала ее, но, не закончив, привела вас сюда. Сделала ее реальной. Сейчас и здесь все мы… это и есть история.

Мне казалось, что мое сердце сейчас вырвется и унесется прочь. «Мы? Мы – это история?»