Другая материя

Когда я была маленькой, к нам в дом то и де- ло приходили чужие женщины и мужчины. Женщин водил дядя, а мужчины приходили к маме. Как-то раз, помню, мамин любовник Игорь вошёл вечером в мою комнату, как раз когда я сидела на горшке рядом с кроватью. Он увидел, что я сижу на горшке, и вместо того, чтобы уйти, застыл у двери, насмешливо глядя на меня, как будто намеренно желал меня смутить. И эта же ситуация повторилась с одной из женщин моего дяди, только я была уже постарше и писала в унитаз. Защёлка на двери туалета тогда почему-то не работала, и эта женщина открыла дверь в туалет как раз когда я сидела на унитазе и писала. Я помню, как она выглядела – растрёпанная, румяная, в халате. Увидев меня, она, вместо того чтобы закрыть дверь, тоже застыла, придерживая дверь открытой, и как-то плотоядно, блудливо на меня смотрела. Было ясно, что она очень рада, что застала меня писающей, и ей очень хочется продолжать на это смотреть и смущать меня. Я видела и понимала уже тогда, что для неё в этом есть что-то сексуальное. Это вполне понятно: желание подсмотреть, смутить, унизить, особенно в ситуации, когда тебе за это ничего не будет и ты имеешь дело с ребёнком, как же это естественно. Наверное, многие взрослые иногда позволяют себе такие маленькие скрытые радости, моменты тайного порочного наслаждения, немножко извращённые, но не выходящие за рамки допустимого, а где-то на границе этого допустимого останавливающиеся. Кто-то из друзей семьи сажает девочку на колени и незаметно трогает её половые органы, кто-то, работая учителем, слишком любит обнимать и трогать учеников, кому-то нравится наказывать, а кому-то просто смотреть, как ребёнок писает…

Окорок

Человеку свойственно хотеть о ком-то заботиться. Мой маленький сын укачивает свиной окорок для запекания, баюкает его, поёт ему песенки. В детстве я заботилась о куклах и плюшевых зверях, потом о гусенице Пеструше, потом о кактусе-декабристе, который еле выпросила у взрослых, потом о коте, потом о первом муже, а теперь у меня есть сын, но я слишком устала и, кажется, уже не могу ему ничего дать. Моих кукол и плюшевых зверей вынесли на помойку втайне от меня; гусеница Пеструша умерла в стеклянной банке по моей вине; о кактусе-декабристе долго заботился мой дедушка, после того как я от них переехала, а когда дедушки не стало – мы отдали этот кактус моей свекрови, и его обглодал её кот, а мой детский кот умер у меня на руках; с первым мужем мы расстались – в общем, вся моя любовь и забота оказались тщетны и всё, что любила, я потеряла. Бедный мой сын, твой окорок для запекания, которому ты поёшь песни, сегодня приготовят, и ты узнаешь, что делает жизнь с теми, кому мы дарим свою заботу. Пой же ему колыбельную, и когда он заснёт, мы съедим его.

Заросшие тропы

Есть пути, которые заросли травой, потому что по ним долго никто не ходил. Есть такие забытые, заросшие травой пути в сердце и разуме. В детстве я много раз видела какую-то картинку или игрушку, а когда мне показали её через тридцать лет – я её не узнала. Штанишки, которые носит Егор, достались ему от Гоши, но Гоша не помнит, как носил их, не помнит их как свою вещь. Когда разум слабеет – всё больше путей зарастают травой, пока все пути не станут заросшими. Так заросли все дорожки в разуме моей бабушки. Так зарастают они и в моём разуме. Я не помню тысячекратно прочитанных, зачитанных до дыр в детстве книг. Я не помню, что чувствовала, глядя на человека, из страсти к которому когда-то наделала немало глупостей. Там, на заросших травой путях, наверняка осталось что-то самое важное. Я не могу вспомнить, куда эти пути вели и, главное, откуда. Я представляю себе, как складываются и гаснут айсберги нейронных звёзд, как они выплывают, мерцающие, почти вечные, и погружаются обратно в тёмное море забвения. Я представляю их себе как огромные конгломераты сияющих точек, переливающихся тропинок, прочерченных между вспыхивающими и гаснущими звёздами. Как жаль, что они не вечны, что и они – подобны бабочкам-подёнкам, живущим только день. Заросшие тропы – как вернуться и пройти вас снова? Как найти скрытое сокровище на забытой тропе? Как жить, зная, что и дружба, продлившаяся всю жизнь, заканчивается, когда айсберг погружается в море? Я вспоминаю глаза моей бабушки, полные заросших троп. Там, на забытых путях, на дне моря, я брожу в глубине моих снов и ищу тех, кого больше не найдёшь нигде.

Когда закончатся мультики