Дружба великая и трогательная. Странички из жизни Карла Маркса и Фридриха Энгельса

К зданию редакции Маркс подходил быстрыми шагами: десятки неотложных дел уже занимали его. Фридрих весело помахал ему рукой из-за своего стола.

– Ты что, не уходил со вчерашнего дня? – спросил Маркс, снимая шляпу.

– Видишь, сколько еще читать, – Энгельс указал на ворох свежих газет.

Маркс стал перебирать их – итальянские, французские, голландские уже пестрели карандашными пометками…

К тому времени, когда подошли остальные сотрудники редакции, ворох газет на столе Энгельса заметно уменьшился, а Маркс дописывал третий лист.

К Марксу подсели Вильгельм Вольф и Дронке. Предстоял разбор почты. Поэт Георг Веерт – «король фельетонистов» – с насмешливым блеском в глазах что-то быстро писал, примостившись на подоконнике.

Маркс поднял руку, дождался тишины, а затем, как всегда, кратко и четко изложил план завтрашнего номера.

– Что у тебя? – обратился он к Вольфу. Тот подал корреспонденции из других городов. – Так. В набор. – Одну заметку он задержал. – Дай-ка, Вильгельм, подлинник письма из Бармена.

Он сличил оба текста и досадливо поморщился.

– Я же просил – письма рабочих правь особенно бережно. Их собственные слова в газете прозвучат сильнее, чем все наши литературные красивости. Ну, ладно. Я его сам подготовлю.

Вольф без тени обиды согласно кивнул.

– Георг, у тебя есть что-нибудь? – обратился Маркс к поэту.

Стук в дверь прервал работу. Посыльный в судейской форме вручил пакет:

– От господина прокурора Геккера. Прошу расписаться в получении.

Вслед за посыльным вошел акционер газеты из Эльберфельда. Сняв перчатки, он кинул их в цилиндр, слегка отдуваясь, присел на стул, пояснил:

– Я договорился с издателем встретиться здесь.

Маркс вскрыл конверт и насмешливо воскликнул:

– Друзья! Мы приобрели нового корреспондента. Сам прокурор Геккер хочет опубликовать у нас свое сочинение. – И он прочел вслух опровержение прокурора по поводу вчерашней статьи «Аресты». Прокурор заканчивал свой опус угрозой привлечь редакцию к суду.

– Ну, знаете! – вскочил вдруг акционер. – Вы опубликовали сочувственные статьи о парижском мятеже. Вы единственная газета в Германии, которая позволила себе стать на сторону мятежников-рабочих. А теперь финал – судебный процесс. И я должен субсидировать эту красную пропаганду! Этому не бывать!

Схватив цилиндр, он двинулся к двери и, обернувшись к Энгельсу, крикнул:

– Это все твои штучки!

Энгельс, улыбаясь, встал.

– Ну, дорогой мой, зачем так волноваться? Ты же знаешь, это тебе страшно вредно. Конечно, мы любим острые материалы. Но почему? Потому что они увеличивают тиражи. А следовательно – доходы. Твои доходы, мой милый. Пойдем, я тебе покажу цифры, сколько у нас теперь подписчиков… – И он увел присмиревшего акционера.

Все расхохотались.

– Ловок! – восхитился Веерт.

– Да, я бы так не смог, – вздохнул Маркс. – И вообще, что бы мы без него делали? Ну, хватит, друзья. За работу! Дронке! Твой материал придется снять. Ответим господину прокурору.

И, подумав, набросал заголовок: «Судебное следствие против „Новой Рейнской газеты“…» Написав абзац, несколько раз прочитал его, беспощадно вычеркнул «не стреляющие» фразы, сделал вставку.

Улыбаясь, вошел Энгельс. Взглянул на часы.

– Карл, уже двенадцать. К половине первого тебе нужно быть в Демократическом обществе. Не опоздаешь?

Маркс с трудом оторвался от работы. Действительно, пора идти…

– А как быть со статьей? Хотелось завтра же ответить Геккеру. Кажется, не успею…

– Я закончу.

Организационные дела отнимают очень много времени. И за последние недели в редакционных папках накопилось немало черновиков статей, начатых Марксом, продолженных Энгельсом и законченных Марксом. А читатели еще ни разу не заметили соавторства.

Маркс с каждым днем все сильнее привязывается к Энгельсу. Его восхищает в друге удивительное сочетание блестящих способностей и огромного трудолюбия. Международные обзоры «Новой Рейнской» благодаря ему интереснее, чем в любой европейской газете, не говоря уже об их политической остроте.

Может быть, и нехорошо так загружать Энгельса. Но что поделаешь? Кто бы ни выполнил поручение, ему, Марксу, всегда хочется «дотянуть» материал. И только написанное Энгельсом вызывает чувство полного удовлетворения.

Недавно на улице Карла окликнули:

– Мистер Маркс! – К нему спешил Чарлз Дана, редактор нью-йоркской газеты «Трибюн».

Дана спросил, нет ли у Маркса новостей из Франции. И главное – он хотел бы отослать в Нью-Йорк для перепечатки материалы «Новой Рейнской» об июньских событиях в Париже. Не откроет ли Маркс имя военного специалиста, писавшего эти статьи?

– Один из редакторов, – улыбается Маркс, вспоминая, как Фридрих сидел ночами, чтобы успеть сдать их в номер.

Американец восхищенно вздыхает.

– Завидую вам, мистер Маркс. Он энциклопедически образован! Военное искусство, история, экономика…

Маркс поднимается на второй этаж ресторана Штольверка. Здесь уже почти все руководители Демократического общества. Ждут только его. Заседание началось. Очередной оратор недоволен:

– Доктор Маркс утверждает, что их газета – орган демократии. Но газета громит наших же депутатов в Национальном собрании.