Друзья и герои

Они направились к западному входу в «Гранд-Бретань», но тот оказался закрыт. Они пошли к «Коринфу», где беженцы готовились к отъезду. Хотя польский и югославский корабли отходили только утром, пассажиры – среди них югославские офицеры в сверкающих мундирах – уже стащили сюда свои чемоданы. Пробираясь сквозь толпу, англичане увидели Алана, который сидел в углу со своей собакой.

Гнев Фиппса распространился и на Алана:

– Вы только поглядите на этого мерзавца! Он нас избегает!

Он схватил Гая за руку, чтобы тот не подошел к Алану, но Гай уже спешил к нему, огибая столы и стулья, чтобы скорее спасти его от одиночества.

Завидев друзей, которым не мог предложить никакого утешения, Алан смутился, но тут же принял уверенный вид, когда Бен набросился на него с обвинениями:

– Вы понимаете, что мы в ловушке? Что ничего не готово?

– Завтра что-нибудь подвернется, – ответил Алан успокаивающим тоном.

– А, значит, сегодня ничего нет, но завтра непременно будет? Что, например? И откуда?

Алан тихо и спокойно ответил:

– Вам не хуже меня известно положение дел. Взрыв разрушил порт. Тысячи тонн ушли на дно, и сейчас кораблей не хватает. Миссия в этом не виновата. Береговая линия была уничтожена. Добсон говорит, что там царит абсолютный хаос.

– И что же, Добсон будет руководить эвакуацией, если она произойдет?

– Нет, его послали в Пирей оценить обстановку. Он делает всё возможное.

– Слишком поздно. Это надо было предвидеть еще несколько недель назад.

– В этом случае мы наняли бы корабли, и они пошли бы ко дну вместе с остальными.

– Так, значит, ничего не было сделано и уже не будет? Вы это хотите сказать?

– Сделано многое. – Алан взглянул на бледное лицо Гарриет и снова посмотрел на Фиппса. – Возьмите себя в руки!

Танди не стал останавливаться и слушать этот разговор, словно его не интересовало происходящее. Он направился прямиком в столовую, и Якимов, не в силах расстаться с ним, взмолился:

– Пойдемте же! Мы все приглашены. Наш друг Танди угощает!

Алан кивнул, и Якимов поспешил прочь. Он не был храбрецом, но единственный из всех сохранил аппетит и, очевидно, полагал, что под сенью могучей фигуры Танди бояться нечего.

Им подали что-то вроде тушеной требухи, не имевшей вкуса. Алан оглядел тарелку и поставил ее перед собакой.

– Ну что же вы! – протестующе пробормотал Якимов, но тарелка уже была вылизана до блеска.

Второе блюдо представляло собой несколько кусочков сыра и сухой хлеб. Алан отдал свою порцию Якимову.

– Как поживает наш благородный лорд? – спросил Якимов, весело жуя сыр.

– Понятия не имею, – ответил Алан. – Он не показывался уже неделю. В Бюро сидят одни сестры Тукарри. Мейбл, разумеется, не знает, что творится: Глэдис ей не говорит.

– Так вы остались за главного? Может быть, возьмете Яки обратно?

Лицо Алана исказилось свойственной ему болезненной улыбкой.

– Посмотрим, – пообещал он.

Прозвучал сигнал воздушной тревоги, и все замерли в ожидании налета, который сровняет Афины с землей. Так прошло несколько минут, но слышен был лишь отдаленный грохот орудий в Пирее.

Алан вздохнул:

– Это всего лишь разведка.

– А что они надеются найти? – спросил Танди.

– Думают, что мы пошлем подкрепления. Они не знают, как нас мало.

– Возможно, что-нибудь и пошлют.

– Нечего посылать.

Они вышли на террасу в ожидании отбоя. Убывающая луна отбрасывала неверный свет на крыши домов, между которыми виднелись черные пятна садов. Весь город замер. На площади было тихо – видно было только, что в тени стоит группа полицейских.

Танди решил размяться. Он маршировал из одного конца террасы в другой. Якимов семенил рядом. Танди раскурил одну из своих турецких сигарет. Якимов ненавидел турецкие сигареты, но, желая во всем подражать другу, последовал его примеру. Они вместе ходили по террасе, наполняя воздух густым восточным ароматом.

Сидя у перил, Гарриет наблюдала за тем, как они дошли до края, одновременно повернулись и зашагали в ее сторону. За ними развевались полы их длинных пальто. Их силуэты напомнили ей другие войны, уже почти забытые, и благородных генералов, которые навещали фронты, державшиеся дольше одного дня.

Оба они были высокого роста, но Танди, в меховой шапке, которая в бою наводила бы ужас на врага, казался настоящим гигантом. Гарриет стало жаль Якимова, который, словно истощенный призрак, пытался не отставать от своего чудовищного компаньона. Когда они подошли ближе, Гарриет окликнула Якимова. Он остановился. Она взялась за полу его пальто, любуясь подкладкой.

– Какое чудесное пальто, – сказала она. – Такого на всю жизнь хватит.

– На две жизни, дорогая моя, если не на три. Его носил еще мой бедный батюшка, а до него – сам царь. Не помню, говорил ли я, что именно царь и подарил его моему батюшке?

– Кажется, говорили.

– Великолепное пальто.

Якимов погладил меховую опушку и повернулся к Танди, который стоял рядом. Стремясь разделить с ним радость, он сказал:

– Ваше пальто тоже прекрасно, дорогой мой. Где вы его достали? В Будапеште?

– В Азербайджане, – ответил Танди.

– Азербайджан, – выдохнул Якимов и сунул в рот сигарету.