Духота

Слегка взъерошившись, замечаю, что утечка жизненности через анус роднит её с молью, точнее с Молли, героиней романа Джойса.

Кредо моего «Домостроя»: «Раздвигая ноги – раздвигай горизонты!». Навязал ей знакомство с «Улиссом», в котором опростала лишь последнюю главу, где нет знаков препинания, точно оборванных пуговиц на ширинке брюк бродяги.

Говорят и не менее охотно пишут о влиянии Гомера на ирландского гения.

Что у них общего?

То, что Зевс и спящий с Молли (по очереди с постельным дублёром) её еврейский муженёк, да и сама ненаглядная блядь пускают по очереди вонючий сероводород себе под нос и читателю в глаза?

Поэтому я, с позволения вашей милости подлинно благочестивый кавалер, снимаю шляпу перед культурой ночного отдыха русских помещиков и дворян, паки и паки преклоняю главу перед тем свежим утром, когда муж, приведя себя в порядок после пребывания в объятиях Морфея, приходит из своей опочивальни к чаю в гостиную, где ждёт его чистая, умытая, пахнущая духами нежная благоверная, свободная, как и он, от спанья в стиле Молли.

Есть ли более важная жизненная задача?

XXV

Влияет ли северное сияние на менструальный цикл виноградной улитки?

Вопрос сей всё чаще интересует мою душечку.

Голова её иллюстрирует «облысение зада у вдовиц». На подбородке заметны красные следы выщипанных волос. Икры ног раскабанели. Сетует на боли в пояснице и мозоли на ступнях.

В шкафах и шифоньере чёрт ногу сломит. Груда немытых банок на балконе. Фейерверк французской косметики, пестрядь гламурных журналов с каскадом новостей: за кого из олигархов выскочила провинциальная девка, хвастающая на весь мир сумкой из крокодильей кожи с россыпью бриллиантов, во сколько обошёлся дорогой унитаз преуспевающему адвокату кавказских кровей…

Писклявый смех, бесконечный трёп: кто, где, когда, у кого, зачем…, энергичная готовность к истерике (старая медицина объясняла эту болезнь расстройством матки), битью посуды, потоку ярости, слёз, причитаниями…

Утром нежными трелями Апулея:

– Да лучше мне сто раз умереть, чем лишиться сладчайшего твоего супружества!

Вечером:

– Чтоб ты трижды сдох!

И острым кухонным ножом режет электропровод на недавно приобретённом ею для моей спальни теплонагревателе (подобно тому, кромсает бритвой в платяном шкафу парадный костюм давшего ей отставку любовника, неосторожно брякнувшего: «Дорогая, общение с тобой – ярмарка на безрыбье!»).

XXVI

Покоилась на глубине Понта Эвксинского старинная амфора с затонувшего корабля. Извлекли сетями рыболовы; попала ко мне после долгих выпрашиваний. И так нравилась, так восхищала волнующей формой, узкой шеей над покатыми бёдрами – тенью Индии в Элладе!

Берёг пуще зеницы, поставив на тонкий железный треножник.

Да появилась в доме дама из «блиндажа» (закусочной, где жарили обожаемые ею жирные блины).

И зацепила гузном оранжевую жемчужину со дна синего моря. Успел поймать, когда падала…, но через полчаса, проходя мимо, фря опять толкнула уникальную вазу, и та грянула на пол: картечь в моё сердце!

Дама из «блиндажа»?

Моя жена.

Разбитая амфора?

Брак с нею.

XXVII

Давненько вылетев из брака медным сандалием Эмпедокла из пекла Этны, перебираю старые бумаги, чищу архив…

Да и существовал ли этот брак вообще?

Не выдумал ли я его в качестве хода в литературном сюжете? Ведь за двоежёнство меня могли вполне законно лишить духовного сана, чего как раз не произошло; я с полным основанием требовал от властей себе места в алтаре и был таков.

Но отчего же не заметил зловещие намёки на грядущий крах моего панибратства с Гименеем?… Букет белых каллов, поднесённый мною невесте, дарят, оказывается чаще всего покойникам… Я как-то подзабыл, что у Апулея человек преображает себя в свой подлинный образ с помощью венка прекрасных роз… Чёрная «Волга», на которой катили из-под венца, сродни вороным лошадям, ни за что для свадьбы на Руси не используемых… С какого перепугу моя жизнь стала слепком семейных страданий еврея-часовщика?

Среди вороха засохших писем вижу почерк Чесночихи… Лунный свет, что в мифологии Египта оплодотворяет корову, тоскующую по быку, струится из её строк:

«…Ваш острый ум не перестаёт поражать меня… О чём бы Вы не рассуждали, Ваши мнения так поразительно не сходятся с мыслями окружающих людей!.. Должны ли мы, считая себя людьми интеллигентными (впрочем, что касается Вас, я точно помню, что в одну из наших незабвенных встреч Вы толковали мне о противном)… Ах, если бы Вы знали, как убийственно сладки руки его, самые тёплые во всём мире, и… рубашка!

Позвольте, что же это такое я пишу?

Я столько раз переписывала и уничтожала эти страницы, оставаясь недовольной или гораздо больше, чем всем остальным, написанным прежде, что, очевидно, отправила в камин (которого у меня нет) и тот последний вариант, кое-как устраивающий меня.