Духота

– У тебя мать жива? Читать умеешь? Вот гляди, что моя старуха засунула под обложку удостоверения личности… «Живый в помощи Вышнего»… Ладно, наливай!.. Огонь по той хате, где комбат триппер поймал!

Архивариус рассеянно слушал лётчика, думая о вытяжном кольце запасного парашюта – подарке отца Иоасафа: наперсном кресте с вензелем царя, взмывшего в небо на одном из первых русских аэропланов…

Вернувшись домой, пил с Ланой калмыцкий чай, намечая, куда, в какой край податься, дабы судом Божиим быть поставленным во пресвитера.

Затем на цыпочках входил в комнату, где, разметав себя на постели, выпростав ногу из-под пухового одеяла, спала трёхлетняя девочка, с вечера нарисовав в альбом собаку, похожую на быка.

Голова на блюде

Молодому священнику снился сон… Будто падал он в бездну, летел вверх тормашками со звоном и свистом в ушах… Проснувшись утром, нацепил трусы шиворот-навыворот. В тот день в храме на исповеди спросил старуху:

– Есть ещё грехи?

– Есть, батюшка, есть.

– Какие?

– Ну…

– Не тяни. Что тебя мучит?

– Мужеложство, батюшка.

– …?!

– Да…

– Что-что?

– Мужеложство.

– Ты понимаешь, что это такое?

– Понимаю.

– Ну, разъясни мне.

– Мужеложство – когда мужу ложь говоришь…

Грачёныш мял в руках сдёрнутую с головы потасканную мохнатую махновку. Двумя пальцами, испачканными чернилами, дотронулся до креста на аналое.

– Ты в каком классе?

– В пятом.

– Сам пришёл или из-под палки?

– Не, сам.

– Давно был на исповеди?

– Давно. Месяц назад.

– Грехи есть?

– У кого их нет?

– Где живёшь?

– В деревне… Сорок пять километров отсюда… Я на поезде… А мамка дома…

Подошла ещё одна черёмуха душистая. И то, что сказала, было как и предыдущее, не наказуемым раскрытием тайны исповеди, а всего-навсего сущим пустячком художественного вымысла?

– Грехи есть?

– Нет, батюшка.

– …?!

– Абортов не делала… Я когда хотела аборт, мне во сне пресвятая Богородица явилась и в левой руке держала четырёх, а в правой двух деток и через порог ко мне перевела… Я их всех шестерых и родила и вырастила… Никого не загубила.

– Готовилась к Причастию?

– Да, батюшка… Только… сегодня утром согрешила… Вон муж стоит… имели половое общение…

(Неужели он уже тот дряхлый старец, которому прихожанки не стыдятся отверзать секреты своих спален?)

После литургии отпел покойницу; привезли час назад вместе с миниатюрной лесенкой из теста на панихидный стол, дабы душа скорее добралась по ступенькам до неба. Но куда душа летит на самом деле? Туда, где он побывал ночью?… в продирающей до костей мгле, может, ничто не нужно, как обыкновенный человеческий голос…

Мужчина с оттопыренными ушами вился около цветущего богатыря. Дождались окончания церемонии погребения:

– Нам бы креститься… Только мы паспорт забыли.

– Хорошо, сходите, пожалуйста, за паспортом.

– А так низя?

– Нельзя.

Рядом обитали, принесли документ. Илья Муромец снял ботинки, обнажив жёлтые ногти, слоистые, как слюда… После таинства крещения стал совать священнику десятирублёвку.

– Зачем? Вы же уплатили в кассу.

– На, на, выпей за меня… Я на китайскую границу… Там всякое может быть… Знаешь, жили… Такая семья… В церкву ни ногой… Так что ты… Ищё встретимся… Гостинца привезу!

Расправившись с неофитом, иерей уложил в модный чёрный чемоданчик крестильный ящик, богослужебное облачение, переоделся и вышел из храма.

Мальчонка у ворот посмотрел на него и спросил у родительницы:

– Мама, это Бог?

– Не задавай нелепых вопросов… Послезавтра Рождество Девы Марии…

– Мы пойдём к ней в гости?

Батюшка маневрировал по соседней улице уже пятнадцать минут… Закройщик из ателье мод Стукалов договорился с ним покрестить ребёнка на дому. Должен был подъехать в условное место, но почему-то опаздывал… В прошлом месяце в горком партии шмыгнула анонимка (кто написал? Неужели не ясно, до какой степени не важен вопрос авторства, когда речь идёт о манускрипте, внушённом Духом Святым!). Молодой поп втихаря окрестил внука в квартире директора Дворца пионеров! Деда дёрнули на партбюро, потом ещё куда-то. Выгнали из партии, отправили на пенсию… Зацепили кумовьёв, пугнули – те раскололись, кто крестил… Батюшка со дня на день ждал повестку к уполномоченному или к архиерею. Но время шло, а его почему-то не трогали… Когда к нему обратился Стукалов, махнул рукой (двум смертям не бывать!) и согласился.

Ругнув заказчика за беспардонность, священник уже было направился назад в храм, но тут из-за угла вальяжно выкатила «Волга» мрачного колера, и по антенне на боку, которая слегка хлестала по сторонам, словно стеком по голенищу офицерского сапога, иерей мгновенно сообразил, чьему ведомству принадлежит машина… Черти идут булаву точить!

Автомобиль подкрался, как тигр на полусогнутых лапах. Задняя дверь распахнулась. Улыбаясь до ушей, Стукалов приветливо – фамильярным жестом пригласил сесть рядом.

Батюшка влез в салон и понял: влип!

Кроме кутюрье здесь находились ещё два джентельмена. Священник поздоровался. Ему учтиво ответили. Машина тронулась. Стукалов весело извинялся за небольшую задержку.