Дураки, мошенники и поджигатели. Мыслители новых левых

…прежде чем различать повторяемое и повторяющее, объект и субъект, мы должны различить две формы повторения. В любом случае повторение – неконцептуальное различие. Но в одном случае различие дано лишь как внешнее понятию, как различие между объектами, представленными одним понятием, при безразличии к пространству и времени. В другом случае различие – внутреннее Идеи; оно разворачивается как чистое движение, как создатель динамических пространства и времени, соответствующих Идее. Первое повторение – повторение Одинакового, объясняемое тождественностью понятия и представления. Второе повторение включает различие и само включается в изменчивость Идеи, разнородность «апрезентации» [Deleuze, 2004, p. 26–27; Делёз, 1998, с. 39–40].

Делёз иногда возвращается на шаг или два, чтобы объясниться перед рядовым читателем. Но делает он это в бесконечном потоке абстракций, из которого исключается всякая ссылка на конкретную реальность и ход человеческой жизни. Он не спорит, а прячет ключевые слова в крепких ящиках, которые надежно запирает, оберегая от любых вопросов, а затем выбрасывает ключ:

Различию присуще собственное критическое испытание: каждый раз как мы оказываемся перед лицом какого-то ограничения или в нем самом, перед или внутри оппозиции, мы должны спросить, что же такая ситуация предполагает. Она предполагает копошение различий, плюрализм свободных различий, диких или неприрученных, собственно дифференциальные пространство и время, первоначальные, проступающие сквозь упрощения границы или оппозиции. Для того чтобы наметились оппозиции сил и ограничения форм, необходим, прежде всего, более глубокий реальный элемент, который определяется, детерминируется как неформальное и потенциальное множество. Оппозиции предстают грубо скроенными в изысканной среде смещающихся перспектив, расстояний, сообщающихся расхождений и несоответствий, разнородных потенциалов и интенсивностей; дело не в том, чтобы прежде всего разрядить напряжения в тождественном, а в том, чтобы… [Deleuze, 2004, p. 61; Делёз, 1998, с. 72].

Чтобы что? Вы не узнаете из текста, в котором абстракции нагромождаются на абстракции без каких-либо намеков на реальный вопрос и – еще меньше – на ответ. Действительно ли книга о тождестве и различии? Продвигается ли она хотя бы до уровня размышлений Фреге о тождестве в «Смысле и значении»[94] и ставит ли вопрос о том, могут ли суждения количественного тождества быть контингентными?[95] Кто знает? Ловко сплетенная сеть абстракций продолжается до самого конца книги, где Ницше, наиболее конкретный и непосредственный из современных философов, окутан дополнительными абстракциями и переделан в философа «различия», поднявшего восстание против тождества: